зазвонил мой телефон. Наконец-то, потому что за последние несколько дней в основном звонил я, а не мне.
– Виталий Владимирович, – услышал я незнакомый мужской голос, – это Сергей Скворцов, муж Кати, вашей секретарши.
– Да, Сергей, здравствуйте, – ответил я. – Где она, почему ее нет на работе?
– Дело в том, – убитым голосом заговорил Сергей, – что вчера вечером на Катю было совершено нападение, ее очень сильно избили и ограбили.
– Где она сейчас? – спросил я. – Что с ней?
– Она в реанимационном отделении Боткинской больницы. Врачи говорят, опасности для жизни нет, но состояние тяжелое. У нее сотрясение мозга, перелом ноги и многочисленные резаные раны лица.
– Резаные раны лица? – переспросил я, не поверив в то, что услышал.
– Именно, – ответил Сергей. – Эти ублюдки порезали ее.
– Их нашли, задержали? – спросил я.
– Нет… В милиции сказали, что ищут.
– А какое отделение занимается? – уточнил я.
– УВД Северо-Восточного округа.
– Ясно. Сергей, а вы сейчас в больнице?
– Да.
– Держитесь, я скоро приеду!
Я помчался в больницу. По дороге думал о том, что же все-таки творится. Если пропажу Говорова и вранье друзей пережить можно – по крайней мере, это не опасно для жизни, – то нападение на Катю переворачивает все с ног на голову. Это уже не глупые шутки, а совершение жестокого преступления, опасного для жизни человека, причем, по странной случайности, не постороннего. Становилось страшно от одной мысли, что нападение каким-то образом связано с Говоровым и с тем, что происходит в последнее время. Я привык не верить в совпадения и случайности и отдал бы многое, чтобы в этот раз ошибиться. Не дай бог, чтобы Говоров оказался причастен к истории с нападением на Катю. Уж я тогда приложу все усилия, чтобы эту сволочь упрятали за решетку. Не помогут ни деньги, ни связи, ни что иное.
Да, динамика развития моего отношения к Говорову с момента первой встречи до сегодняшнего дня претерпела серьезные изменения. Впервые увидев его, я безоглядно был готов помочь, считая его несчастным человеком, попавшим в беду. В настоящее время я скорее считал его зажравшейся богатой скотиной, которую ненавижу.
Покопавшись в записной книжке сотового телефона, я нашел нужный мне номер начальника УВД Северо-Восточного района Москвы Игоря Трутнева.
Игоря я знаю давно, не раз приходилось работать вместе, особенно после института, когда меня направляли в качестве дежурного адвоката защищать какого-нибудь бомжа. В одно из таких дежурств я и познакомился с Трутневым. Мужик он неплохой, из тех, с кем всегда можно найти общий язык. Друзьями мы не стали, но к разряду хороших знакомых я вполне мог его отнести. Игорь немного завидует успехам, которых я достиг за сравнительно небольшой промежуток времени. Когда мы только познакомились, я был молодым начинающим адвокатом, ездившим на метро и одевавшимся в костюмы фабрики «Большевичка». Игорь же был заместителем начальника Управления и курил сигареты «Camel», что казалось высшей степенью проявления крутости положения. Я не виноват в том, что сейчас мой костюм стоит дороже машины Игоря и что он по-прежнему курит «Camel», но уже в должности начальника УВД. Работу свою Трутнев знает, а это главное. С ним интересно работать, в любом деле он предлагает компромисс, устраивающий всех. Если Игорь видит, что адвокат добросовестно работает по делу, то на определенном этапе следствия он приглашает адвоката в кабинет на неформальную беседу. В ходе таких бесед адвокат обычно отзывает часть написанных и еще не написанных ходатайств и жалоб в обмен на изменение статьи обвинения или ее части на более мягкую.
– Игорь, приветствую, Ковров беспокоит, – начал я. – Как жив-здоров? Давно тебя не слышал.
– Привет, Ковров, – ответил Трутнев. – Да жив пока, и на здоровье вроде не жалуюсь. Интересно, чем может быть полезен простой начальник милиции элитному адвокату?
– Да ладно, не скромничай, – возразил я. – Кто из нас элита, это еще вопрос. Согласно последним изменениям законодательства, ты не просто начальник милиции, а руководитель СОСУСКа.
«СОСУСКом» адвокаты сокращенно в шутку называли Следственный отдел Следственного управления Следственного комитета.
– Ладно, с чем пожаловал-то? – засмеялся Трутнев.
– Слушай, Игорь, – серьезно заговорил я, – тут у вас в районе зверски избили и ограбили мою секретаршу, да еще и лицо ей порезали. При всем уважении к преступникам, надо бы этих сволочей наказать, я бы помог, если надо.
– А как ее фамилия?
– Скворцова. Екатерина Скворцова. Случилось вчера вечером, ее муж сказал, что твои ребята занимаются.
– Мои, – ответил Трутнев. – Есть у нас такое дело. Не знал, что она твоя секретарша. Изуродовали ее жутко, мы пока даже не допрашивали, врачи над ней колдуют. Вчера ночью поступил звонок. Прохожие сообщили, что недалеко от метро «Медведково» нашли женщину в бессознательном состоянии со следами насилия. Пока установили ее личность, нашли мужа, уже утро. Муж тоже толком ничего не знает, говорит, вечером, часов в одиннадцать, она возвращалась от матери. Перед выездом позвонила, сказала, что все нормально, едет. Через час не приехала, телефон был выключен. В час ночи он обратился в милицию, а где-то около трех мы нашли ее. Скорая отвезла ее в Боткинскую больницу, муж опознал. Так что, как видишь, информации негусто.
– Игорек, найдите их, прошу тебя, в долгу не останусь!
– Да о чем речь, Виталь? Сделаем всё, что сможем. Только пойми, информации ноль, зацепиться не за что. Сама она пока говорить не в силах, а время идет. Ее показания сейчас нужны во что бы то ни стало. Муж ничего не знает, говорит, врагов у них нет, больших денег тоже. На месте происшествия ничего особенного криминалисты не обнаружили. То, что пропала сумка с документами, кошельком и телефоном, известно тоже со слов мужа. Скорее всего, это уличные отморозки, выбравшие ее случайной жертвой.
– А зачем уличным отморозкам резать ей лицо? – поинтересовался я. – Ну, дали бы по башке, забрали бы сумку, резать-то зачем?
– Не знаю, Виталь, не знаю, – ответил Игорь. – Потому они и отморозки, что делают то, что не поддается нормальной логике. Слушай, а может, ты чем поможешь, нет у тебя никаких мыслей? Не может быть с твоими какими делами связано?
«Может и связано, но верить в это не хочется», – про себя подумал я.
– Нет, вряд ли. Я уже давно не защищаю отморозков, работаю в основном по финансово-хозяйственным спорам, рассматриваемым арбитражными судами.
– Понятно, – сказал Игорь. – Ну, в общем, обещать ничего буду, кроме того, что возьму это дело под свой личный контроль. Но чем раньше она сможет дать показания и описать нападавших, тем раньше мы сможем их найти.
– Хорошо Игорек, я понял. Сейчас как раз еду в больницу, поговорю с врачами.
– Да что с ними говорить? Твердят, что она в шоке и в ближайшее время показания дать не сможет.
– Ладно, посмотрим, – ответил я. – Спасибо Игорь, давай попозже созвонимся.
– Не за что. Звони в любое время.
Приехав в больницу, я прямиком направился к заведующему отделением, чтобы сперва услышать объективное мнение. Обычно опыт заведующих позволяет быстро спрогнозировать ситуацию, не отвлекаясь на эмоции и переживания. Эмоциональную сторону вопроса я оставил на потом. Ее предстояло услышать от мужа Кати.
Постучав, я вошел в кабинет заведующего. Передо мною сидел солидный мужичок, лет пятидесяти, абсолютно лысый, с надвинутыми на нос очками. «Почитай врача честью по надобности в нем; ибо Господь создал его и от Вышнего врачевание», – вспомнил я Библию. Жалко, в ней ничего не сказано про адвокатов, – даже здесь несправедливость.
