долетал до нее словно издалека. Внезапно она почувствовала, что безумно хочет поцеловать его. Это было совсем новое, неожиданное для нее ощущение. Оно нисколько не походило на то плотское желание, которое она до сих пор испытывала, когда Чарльз касался ее. Это новое ощущение согревало душу, а не тело, и Фрэнсис пожалела, что никогда прежде не чувствовала ничего подобного.
– А знаете, – пробормотала она доверительно, – этот настой из трав действительно прекрасная вещь.
– Вы полагаете?
– Угу, – сонно отозвалась она. – Мое лицо уже не так болит… А кстати, этот монах не говорил, что окопник – или как вы там его назвали – делает людей умнее? Мне, например, кажется, что я стала гораздо больше понимать…
– Думаю, окопник тут ни при чем. Это вино сделало вас такой мудрой. И все-таки это интересно. Что же вы поняли такое, о чем не догадывались раньше?
Фрэнсис заметила насмешку в его глазах и нахмурилась.
– Ничего смешного! Раньше я о многом не задумывалась, зато теперь сознаю свои ошибки.
– Вот как? И что же это за ошибки, если не секрет?
Последовала долгая пауза. Фрэнсис внимательно смотрела на него, словно раздумывая, стоит ли говорить.
– Вы! – наконец выпалила она. – Вы – моя главная ошибка!
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что хочу поцеловать вас, совершенно непонятно – почему. Вот это и есть ошибка.
Это было уже слишком. Чарльз и так с трудом сдерживал собственное желание, а тут… Черт побери, упустить такой шанс он не мог!
– Если вы хотите меня поцеловать, – осторожно сказал он, – я не буду вас останавливать.
– Прекрасно!
Фрэнсис резко села на кровати, забыв о своей примочке, и та полетела на пол. Склонившись над ним, она обхватила его за плечи и прижала губы к его губам. Чарльз обнял ее за талию, крепко прижал к себе и почувствовал, что она дрожит. А с ним самим творилось что-то невероятное. Эта женщина будила в нем давно забытые эмоции, которые он в течение трех лет загонял вглубь и которые теперь жаждали вырваться наружу.
– Фрэнк, вы хоть знаете, что вы делаете? – прошептал он, заставив себя оторваться от нее.
– Хм… Я целую вас. И мне это очень нравится.
Ее губы снова прижались к его губам, дразня и мучая, темные локоны волной упали ему на лицо, кофточка Фрэнсис сползла и соблазнительно обнажила плечо.
Чарльз весь напрягся, как напрягается сокол, нацелившийся на свою добычу.
– Вы понимаете, что сводите меня с ума?
Застонав, он приник губами к ее плечу, его рука легла на изгиб бедра Фрэнсис, и она засмеялась, откинув голову. Ее смех был похож на звон колокольчиков у сокола, но он показался Чарльзу каким-то странным. Он внимательно всмотрелся в ее затуманенные глаза и понял, что она абсолютно пьяна и сама не знает, что делает. Внезапно Фрэнсис показалась ему трагически беззащитной в своей невинной доверчивости. Он вспомнил, что когда-то ее обманул вероломный француз, и желание овладеть ею мгновенно исчезло, сменившись нежностью и жалостью. Он не мог позволить себе воспользоваться доверчивостью Фрэнсис, памятуя о ее и о своем прошлом.
На какую-то секунду Чарльз пожалел, что рядом с ним не беспутная женщина, к которым он привык за последнее время. Черт побери, если так и дальше пойдет, он вообще превратится в какую-то тряпку!
Чарльз нежно уложил ее на спину, и Фрэнсис сразу затихла. Рассеянная улыбка бродила по ее лицу.
– Вы не хотите спросить меня, что знал мой дядя? – неожиданно проговорила она.
– Ваш дядя?..
– Да. Вы ни разу не спросили меня, хотя наверняка очень хотите знать это.
На самом деле он хотел
– Так что знал ваш дядя?
– Он знал слишком много! – Ее настроение опять переменилось, и она захихикала. – У него есть подруга, которую он послал в Испанию. Самая настоящая шлюха! Она соблазнила нужного дяде человека и читала его донесения, пока он храпел, мертвецки пьяный. – Фрэнсис снова хихикнула. – И почему говорят, что шлюхи не приносят пользы?
– Что было в этих донесениях?
– Вторжение в Англию, – произнесла она очень серьезно. – Неизбежное.
– Когда?
– В скором времени.
– Но когда именно?
– Вы повторяетесь, милорд.
– Но я хочу знать!
