Хрипловатый голос Чарльза прозвучал у самого ее уха. Его пальцы погрузились глубже, их медленные толчки дарили блаженство. Фрэнсис начала извиваться, переполненная желанием, ей хотелось закричать от этой сладкой муки.
– О, Чарльз, ты заставляешь меня чувствовать такое… такое…
Она не смогла договорить: Чарльз неожиданно наклонился к ее лону и вместо пальцев начал действовать языком. Вне себя от изумления, Фрэнсис откинулась на спину, закрыла глаза и целиком отдалась буре ощущений, которые он пробуждал в ней. Ей казалось, что она идет по краю пропасти, на головокружительной высоте, глядя на огромное, расстилающееся внизу пространство. В ней росло непреодолимое желание броситься с этой высоты. Чарльз подвел ее к самому краю, и она закричала, когда ее неожиданно подняло вверх. Она словно бы взлетела на сильных крыльях, и ей больше не хотелось возвращаться на землю. Она готова была вечно плясать в потоках ветра, вечно обитать в небе…
Фрэнсис обхватила его голову обеими руками и прижала к себе. Он еще долго продолжал ласкать ее – пока последняя дрожь наслаждения не потрясла ее тело, пока не растаял последний миг оргазма.
Чарльз лег рядом с ней – обессиленный, потрясенный не меньше, чем она. То, с какой готовностью Фрэнсис отдавалась ему, переполняло его безумной гордостью. Нет, она не будет желать ни одного мужчину так, как желала его!
– Что ты почувствовала? – прошептал он, уткнувшись ей в волосы, не в силах скрыть довольства собой.
– Настоящее волшебство! – Фрэнсис вздохнула и, подобно ликующей птице, раскинула руки, как крылья в полете. – Я даже не представляла себе, что это может быть так потрясающе. Похоже на то, как бывает, когда я выпускаю в полет Ориану. Словно поднимаешься над мирской обыденностью, словно летишь… Я чувствовала такую силу… – Она приподняла голову, взглянула на него, и он увидел, что ее изумрудные глаза сверкают страстным огнем. – Но зачем я тебе все это рассказываю? Ты сам, наверное, испытывал такое чувство, взмывая в небо вместе со своей птицей.
Слушая все это, Чарльз преисполнялся еще большей гордости. Женщины часто говорили ему, что он очень хорош в постели, что он необыкновенно возбуждает их, доставляет удовольствие. При этом они уверяли, что любят его. Фрэнсис ничего не говорила о любви, но зато она нашла поразительные слова для описания своих ощущений. Даже не верилось, что эти ее слова относятся к нему.
– А тебе было хорошо со мной? – застенчиво спросила Фрэнсис. – Ты тоже испытал волшебство?
Чарльз молча наклонился и поцеловал ее в щеку – он не находил подходящих слов.
– Ладно, можешь не отвечать. Я думаю, для тебя это самое обычное дело. – Фрэнсис вздохнула. – Но я… Я никогда не испытывала ничего подобного. Теперь я умру счастливой.
– Ты не умрешь! – резко сказал Чарльз.
Он с благодарностью узнал, что доставил ей больше удовольствия, чем Антуан. Его удивило, что она восприняла это как невероятный взлет в своей жизни. Но ему не нравилась ее фаталистическая уверенность в том, что это происходит с ними последний раз в жизни.
– Возможно, ты прав, – согласилась она, однако голос ее звучал очень грустно. – Но даже если я не умру, то наверняка окажусь во французской тюрьме.
– Ты там не окажешься, – нахмурился Чарльз. – Я не допущу этого.
Фрэнсис невесело улыбнулась.
– Хотелось бы знать, как ты сможешь помешать им.
– Фрэнсис, хватит говорить об этом! Теперь ты принадлежишь мне, а я привык охранять то, что мне принадлежит.
Чарльз сам не ожидал от себя таких слов. Но, черт побери, она ведь действительно принадлежит ему! То, что с ними произошло сегодня, было неизбежно. В глубине души он понимал это на протяжении всего их мучительного путешествия. И потом – в конце концов, она ведь сама предложила ему себя!
Однако Фрэнсис, судя по всему, была совершенно потрясена его словами. Она уставилась на него, вне себя от гнева, готовая бросить ему вызов. Но губы ее лишь беззвучно шевелились: она не могла выговорить ни слова.
– Что ты имеешь в виду?! – воскликнула она наконец, когда снова обрела дар речи. – Я не вещь, чтобы принадлежать кому бы то ни было!
В полумраке баржи, с горящими глазами и черными растрепавшимися волосами, она выглядела восхитительно. Чарльз вдруг подумал о том, что скоро им придется покинуть свое временное убежище на барже и окунуться в волны полной опасностей жизни. Он понял, что может навсегда потерять эту прекрасную женщину, и ему стало страшно.
– Я уже говорил тебе, что не намерен уподобляться Антуану, – медленно произнес он. – А поскольку мы с тобой теперь так близки, я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Ее лицо залила алая краска, и от этого Фрэнсис стала еще прелестнее.
– Я… но… ты хочешь, чтобы я стала твоей женой? – воскликнула она и поспешно запахнула блузку на груди. – Но это невозможно, Чарльз! Совершенно невозможно!
– Это еще почему? – нахмурился он.
Фрэнсис изо всех сил старалась взять себя в руки, и наконец ей это удалось. От былой растерянности не осталось следа.
– Я благодарна вам за оказанную честь, милорд, но, к сожалению, не могу принять вашего предложения, – чопорно произнесла она. – Сейчас, когда испанцы и сэр Хэмфри гонятся за мной, с вашей стороны будет мудрее подумать о собственной безопасности. И пусть все идет как идет.
20
– Пусть все идет как идет? Это что еще за идиотский совет? – Чарльз раздраженно воззрился на Фрэнсис, весьма недовольный тем, что она снова проявляет свой несговорчивый характер. – Моей безопасности ничто не угрожает. Сейчас мой долг защищать тебя, и я намерен выполнить его. Ты
