завыла сирена, с катера взлетела сигнальная ракета и усиленный мегафоном стальной голос проревел:
— Эй, на лодке! Немедленно поднять руки и не двигаться!
Одноглазый пират зашипел сквозь зубы, и принялся судорожно выбрасывать сеть за борт, чтобы избавится от нее.
Друзья оказались в соленой океанской воде и из последних сил принялись бороться за свои жизни, но тщетно — сеть оказалась очень прочной. Вскоре они все скрылись под водой, и вверх пошли пузыри…
Пират тем временем скинул за борт остатки сети, и уже было поднял руки, сдаваясь, но его правая нога запуталась в веревке, которой он стянул сеть. Выхватив нож, Одноглазый рассек веревку, и сеть в воде распустилась.
Это и спасло пленников. Уже почти утонув, они все же не переставали барахтаться, потому что каждый зверь, каждая птица, каждая рыба, словом, каждое животное знает главный закон жизни — пока ты жив — сопротивляйся!
И когда сеть разошлась, друзья отчаянно рванулись на верх, к воздуху, к свету, к солнцу. Первой вынырнула Корабельная крыса — она ведь была настоящим моряком и плавала, почти как рыба. Потом на поверхности одновременно появились Мурр, Лакки, и последним с большим трудом вынырнул Восточный Рыцарь Ца.
Вынырнул — и сразу же вновь скрылся под водой. Еле-еле друзьям удалось помочь тяжелому и большому Ца вместе с ними добраться до скалистого островка.
— Уф-ф! Хлюп! Спасибо… Буль! Ф-р-р-р! Вы спасли мне жизнь!.. оплевываясь и булькая, просипел Ца: — Я совсем забыл вам сказать — я же не умею плавать… Вообще…
И тут едва не утонувшие, израненные, усталые, Мурр, Лакки и Вонючка вдруг, не сговариваясь, так расхохотались, что чайка, сидевшая на вершине скалы, удивленно вякнув, слетела с места и со всех крыльев бросилась прочь.
— Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Хе-хе-хе! — заливались друзья, держась за животы, и Рыцарь Ца, сперва недоумевая, потом тоже весело зацокал — так он смеялся.
Отсмеявшись, друзья кое-как обсушились, Мурр и Лакки выжали хвосты. Пограничный катер тем временем подошел к лодке Одноглазого, и до островка долетел обрывок разговора:
— А-а! Старый знакомый! Давно мы за тобой гоняемся. Ну, давай, забирайся, в портовой тюрьме для тебя уже приготовлена отдельная каюта с крепкой решеткой! Эй, Сидоров, возьми лодку на буксир, отваливаем.
— А маяк, товарищ капитан?
— Да сам потухнет, кому он нужен, руина древняя! Все, полный вперед!
И пограничники уплыли…
Котенок Мурр важно посмотрел им вслед, зевнул и сказал:
— Я тут это… Ну, стишок сочинил очередной… Вот послушайте:
Часть девятая. Древние колдуны или возвращение домой
Корабельная крыса Вонючка сообщила друзьям, что отныне она станет хорошей, будет жить вот здесь, в бухте, на берегу, и следить, что бы никто не обижал каланов.
Сказав так, Вонючка сердечно попрощалась со всеми и поплыла к берегу ей не терпелось осмотреть свои новые владения.
Плавала крыса, как мы помним, просто отлично, поэтому все отпустили ее с легким сердцем. Вонючка пообещала встретить каланов и направить их на островок, чтобы Мохнатый Народ Моря помог друзьям переправится на берег.
Стояла теплая и очень темная южная ночь. Лакки, высохнув, уютно устроился на прогретом за день гладком камне и уснул.
Мурр и Восточный Рыцарь Ца вдвоем сидели у самой кромки черной океанской воды, смотрели на звезды и молчали.
Давно уже стихло в темноте тарахтение движка пограничного катера, который увез Одноглазого пирата вместе с его лодкой, и лишь догорающий в стороне, на скалистом мысу, маяк напоминал друзьям о случившимся.
Наконец Мурр, который почувствовал, что глаза его начинают слипаться, спросил у Ца:
— А как же мы теперь попадем домой? Ну, я имею в виду — мы, все вместе? Лакки и я еще могли бы незаметно подобраться к вагону этого, как его… поезда, вот, и спрятаться внутри. Но ты-то, Ца, ты такой большой и… и яркий, тебя же будет видно…
— Не волнуйся, Мурр. — Ца зевнул, содрал когтем прибрежный мох с камня, на котором сидел, дунул на зеленоватую труху, и будничным тоном закончил: — Мы не поедем на поезде. Мы пойдем по ходам Древних!
— Как это? — встрепенулся Мурр. Сон с него сразу слетел, словно стая воробьев с дерева: — Откуда же тут эти самые ходы? И потом — ты хочешь сказать, что мы пойдем по ним вот так, лапами, пешком? Мы же, наверное, полгода будем идти, а то и больше!
— Тыр-тыр-тыр! Не торопись, Мурр! — Рыцарь Ца сел поудобнее: Помнишь, я обещал тебе рассказать, как я появился в подвале маяка? Ну, так слушай: по заданию Его Величества Земляного Короля Скриба Седьмого я исследовал ходы Древних и искал их хозяев…
— Зачем? — удивился котенок: — И кто они такие, эти самые хозяева?..
Ца рассказывал почти до утра. Мурр слушал во все уши, забыв про сон и усталость. Еще бы, Восточный Рыцарь поведал котенку такое… Впрочем, лучше обо всем по порядку:
Оказывается, давным-давно, когда ходилины-люди были еще совсем дикими, как Черноногие ежи, на Земле жило странное и даже страшноватое племя Древних. Как объяснил Мурру Ца, Древние внешне походили на нынешних лемуров — невысокие, покрытые густой шелковистой шерстью, с острыми ушками и большущими печальными глазами, в которых, однако, в минуты опасности вспыхивал такой яростный огонь, что любой хищник бежал без оглядки.
И дело тут вовсе не в том, что Древние имели острые клыки, длинные когти или ядовитые жала, как раз наоборот, пушистые создания были почти что беззащитны, но зато они обладали непонятным и таинственным колдовством, чародейством или магией, это каждый называет по своему.
Древние умели вызывать бури, ураганы, молнии и громы, напускать на своих врагов потоки воды и камнепады, создавать из ночного ветра и тумана призраков, заставлять деревья оживать, а старые кости умерших — срастаться в целые скелеты со светящимися глазами. И много чего еще могли делать таинственные пушистые коротышки.
Жили Древние по большей части в лесах, а точнее — под лесами, где строили себе целый подземные города. Корни деревьев давали им пищу сладкий и дурманящий земляной сок, который Древние обожали. В подземных галереях всегда стоял мрак, поэтому у их обитателей шерсть со временем стала белой, а глаза — огромными.
По ночам Древние частенько выбирались на поверхность, бродили меж древесных стволов, пугая своим видом зверей и птиц. Иногда ночами они, развлекаясь, устраивали на лесных полянах пляски, настоящие танцы привидений. В зеленоватом, мертвенном свете гнилушек по поляне порхали белесые тени
