— Да вроде… А почему ты уверен, что он согласиться что-то продавать для нас?
— Должен согласиться… — Борис помрачнел: — И не для нас, а для тебя! Я-то в раритетах разбираюсь, он может заподозрить! Давай так: мы сейчас едем к тебе, я осмотрю находки из кургана, подберем что-нибудь — Паганель своими глазами их не видел, так что не догадается. Потом ты позвонишь ему, ну, наплетешь что-нибудь, вообщем, объяснишь, что деньги нужны до зарезу, договоришься о встрече. А я позвоню Слепцову и предложу ему Паганеля с потрохами — он должен клюнуть, у майора давно зуб на нас!
— Ну, а потом? Допустим, Паганель согласиться мне помочь. Он берет у меня то, что надо продать, а спустя пару дней отдает деньги — и все! Как ты его возьмешь с поличным?
— Понимаешь!.. М-м-м… Тут надо сделать так, чтобы ты сам встречался с продавцом — в присутствии Паганеля! Ты будешь подсадной уткой!
— Боря, тогда я не понимаю, как ты объяснишь все это Слепцову? Ведь для него формально продавец национального достояния, другими словами преступник, — я!
Борис покачал головой:
— Не боись! Со Слепцовым все будет тип-топ! Ну что, согласен?
Я развел руками — что мне оставалось делать? Борис решительно двинулся к двери:
— Все, тогда поехали!
Он предупредил сестру, мы оделись, вышли из дома, и Борис по дороге к платформе электрички вдруг сказал:
— А ты знаешь, ведь косвенно во всем виноват я!
Я сделал удивленное лицо.
— Понимаешь, Серега! Когда я приехал в Москву, а Профессор с Николенькой остались там, раскапывать курган, я зашел к Паганелю, ну просто так, по дороге, показал ему кое-что из привезенного мною, и рассказал про курган! Зачем, зачем я это сделал?! Никогда себе этого не прощу!
Я положил руку Борису на плечо:
— Ты не виноват, это жизнь — если б знал, где упасть, соломки бы подстелил!
Всю дорогу мы обсуждали наш план, проговаривали детали, строили предположения. К Паганелю ехать нужно было сегодня — иначе у нас не оставалось времени. Поэтому, когда мы добрались до моей квартиры, Борис сразу засадил меня за телефон — договариваться о встрече, а сам отправился в комнату — осматривать сокровища кургана.
Я набрал знакомый номер, и спустя несколько гудков в трубке раздался голосок Зои:
— Ха-аллоу?
«Тьфу ты! Как я мог забыть, что там еще и эта, коллекционерша с юридическим уклоном!». Но отступать было поздно, и я решительно сказал:
— Добрый вечер! Будьте добры, Максима Кузьмича!
— Одну минуточку! А кто его спрашивает? — пропела Зоя.
— Знакомый! — отрезал я, начиная злиться.
— А-а-а!.. — протянула она и ушла звать отца.
— Да-да! — спустя минуту раздался в трубке знакомый басок.
— Здравствуйте, Максим Кузьмич! Это Сергей Воронцов вас беспокоит!
— А, очень приятно! Добрый вечер, Сережа! Чем обязан?
— Максим Кузьмич, у меня к вам дело! Мы не могли бы встретиться?
— Да, конечно, а что случилось? — голос Пагенеля несколько напрягся.
— М-м-м, я не могу сказать по телефону, но мне нужна ваша помощь!
— Хорошо, если вам удобно, Сережа, приезжайте ко мне! Как скоро вас ждать?
— Спасибо большое, Максим Кузьмич! Я думаю, через часика полтора я буду!
— Ну, благодарить меня пока не за что! Вы меня заинтриговали, Сережа! Жду, жду! Ну, до встречи!
— До встречи, Максим Кузьмич!
Я повесил трубку, вытирая рукавом вспотевший лоб. Нелегко мне дался этот разговор!
Прибежал Борис, с горящими от восторга глазами, и с порога зачастил:
— Ну! Ты не представляешь, какие это уникальные вещи! Это же переворот в археологии! Слушай, надо срочно спасать мумию — в нашем воздухе она портится, и может совсем погибнуть!
— Ты бы лучше спросил, договорился я или нет! — зло прервал я искателя.
— Извини… Просто это… — он указал рукой на комнату: — Мечта каждого археолога! Ну, так ты договорился?
Я кивнул:
— Через два часа я обещал быть у него!
— Ну и отлично! Какой номер у Слепцова?
Я удивленно воззрился на Бориса:
— А я откуда знаю?
— То есть как!? Ты же звонил ему!
— Ты думаешь, я запомнил? Я думал, ты знаешь!
— Вот тебе и хрен! — Борис рухнул на табуретку: — И чего теперь делать? Может, все-таки вспомнишь?
Я снова пожал плечами, и задумался, пытаясь восстановить в памяти события той страшной ночи.
— Ну?! — нетерпеливо забарабанил пальцами Борис.
— Кажется, семьсот семьдесят восемь, двенадцать, два ноля… Но я не уверен!
— По моему, не двенадцать, а двадцать! — задумчиво сказал Борис, и вдруг обрадовано вскинулся: — Точно! Двадцать! Первый раз ты позвонил неправильно, и я тебе предложил перезвонить, помнишь?
Я кивнул, снял трубку, передал ее искателю, развернув к нему телефон:
— Ну, давай, вперед!
Борис набрал номер, прикрыл трубку ладонью, и спросил:
— Как его зовут?
— Не помню. Кажется, Геннадий какой-тович…
— А, ладно! — махнул Борис рукой, откашлялся и строгим голосом сказал в трубку:
— Э-э… Здравствуйте! Мне, пожалуйста, Слепцова! Как — кого? Майора Слепцова! Я не туда попал? А разве это… Э-э-э, простите! Еще одну минуточку! Это семсот семдесят восемь, двадцать, два ноля? Ну да, я уже звонил по этому телефону! Да, и тут был майор Слепцов! Ну, извините… Что!? Да сама ты время отнимаешь, дура старая!
Борис с треском швырнул трубку на рычаги, вскочил, не обращая внимание на мой удивленный взгляд, нервно забегал по комнате.
Я подал голос:
— Боря, чего тебе там сказали?
Искатель махнул рукой:
— Да бабка там какая-то! Ничего она не знает, ни о каком Слепцове и не слышала! Разворчалась, мол, звонит тут всякая шпана, только время отнимает! Короче, пустышка! Чего теперь делать?
Я усмехнулся:
— А ты думал, начальник отдела ФСБ сидит у телефона и всем встречным-поперечным представляется: «Майор ФСБ Слепцов слушает!»? Ты кино «Место встречи изменить нельзя» помнишь?
— Ну?
— Гну! Помнишь, там Шарапов, когда внедрялся в банду, звонил Ане по связному телефону?
— Ну помню… — Злой Борис верхом сел на табуретку, посмотрел на меня, потом отвернулся к окну: — Выходит, я должен был сказать какой-нибудь пароль, или назвать имя, которое известно этой бабке, и тогда она меня соединила бы со Слепцовым?
Я кивнул:
— Может и не с самим Слепцовым, но я думаю, все это делается именно так! А в ту ночь, когда Судаков убил Леднева, Слепцов был, что называется, «на стреме», видимо, Леднев предупредил его, или
