утра. Он чертыхнулся и сел на кровати, свесив голые ноги. За окном серело – начинался томительный рассвет, способный свести с ума стадо холериков голов в восемьсот. Последних два года эта планета мучила его бессонницами. А быть может, тому виной работа? Сама жизнь, кардинально изменившаяся за последний десяток лет, мало способствовала сну. Жаль было терять треть суток на бездействие.
Наполеон умудрялся отводить на сон четыре часа в сутки, но подполковник Волков, как ни старался, вписаться в этот отрезок не мог. Если он спал меньше шести часов, то его лицо своими набрякшими веками и воспаленными глазами подчеркивало приближение пятого десятка. И хотя на этой планете продолжительность жизни была в полтора-два раза выше, чем на старушке-Земле, годы упорно давили на затылок. Отец Андрея был в свое время приятно удивлен, что у него исчезла седина, а командирские морщины потеряли свою неумолимость. И теперь, когда ему было уже за шестьдесят, выглядел не старше сорока пяти – гораздо моложе, чем на Земле. Особенно новым обстоятельствам обрадовались женщины бальзаковского возраста, мысленно маша платочком приблизившемуся было климаксу.
У камина горел ночник, освещая комнату мертвенно-бледным сиянием. К черту! Подобное сияние восхищает лишь людей, обожающих творчество Стивена Кинга, а боевому офицеру полутона ни к чему. Волков встал и решительно щелкнул выключателем. Комната осветилась ровным матовым светом. Подполковник натянул брюки и вышел в коридор. Расположенные на расстоянии нескольких метров, его освещали светильники в виде факелов, воткнутых под углом в сорок пять градусов к поверхности стены. Миновав три таких светильника, он дошел до лестницы и отмахал этажей тридцать вверх. На лестничной площадке тридцать первого этажа стоял Хранитель и полировал ногти. На груди у него блистал синевой камень тысячи на две карат.
– Ага! – удовлетворенно протянул хозяин замка. – Значит, я еще не разучился просчитывать линию поведения людей. Ну говорил я тебе – сам не знаю, до которого этажа можно доковылять по этой лестнице! Кстати, обращением на «ты» я вовсе не хочу высказать свою невоспитанность, или что-то в этом роде. Я имею право обращаться без соблюдения формальностей ко всем без исключения жителям всех трех миров, находящимся под моим контролем. Таким же правом обладает, помимо меня, и один президент маленькой страны. Но ему этого права никто не давал – он в принципе и не спрашивал. Так что не обижайся, полковник.
– Пока еще подполковник, – возразил Андрей Константинович.
– Я лучше знаю. Приказ вчера подписан генералом Булдаковым, а батя твой, извиняюсь, теперь Маршал Белой Руси.
– Никак, в генералиссимусы метит?
– Будет ему и генералиссимус, лет через десять, – рассмеялся Хранитель, хлопнув Волкова по плечу. – Пройдем-ка, герр оберст, в одну любопытную комнатенку.
– Минутку! – взмолился Андрей Константинович, – Один глупый вопрос: как мне вас величать?
Его визави задумался.
– Ну, если «Хранителем», то на «вы», а если «Семеном» – то можно и на «ты».
– Ну, тогда пойдем, Семен, – ухмыльнулся Волков, – а, собственно... э-э... куда пойдем?
– В одну страшно секретную комнату. Мечта любого узурпатора и самодура, тирана и террориста. Идем!
Этажей двадцать они преодолели нога в ногу, а затем Андрей начал приотставать. Хранитель же пер вперед точно киборг.
– Не отставай, полковник! – подбодрил хозяин запыхавшегося гостя. – Всего тридцать этажей осталось!
– Чего? – остановился Андрей, переводя дух. – Мы что, на самый верх?
– Кто тебе сказал, что на самый верх? – в свою очередь удивился Хранитель. – Нам всего на восьмидесятый этаж... Я лично как-то добрался до стошестидесятого – дальше лень.
Собравшись с духом, Волков поскакал дальше, едва поспевая за массивным лидером. Тот, не сбиваясь с шага, на ходу успевал объяснять, что на каких этажах расположено. Наконец, из-за красного тумана, что плыл перед глазами полковника, показалась заветная цифра «80», мерцавшая на электронном табло.
– Пришли! – выдохнул Андрей, опершись на полиуретановые перила.
Сердце билось ровно триста раз в минуту – это полковник определил, не прибегая к секундомеру. Где-то у загорбка судорога свела мышцы шеи и прилегающие к ним «полендвицы». Во рту было противно, точно после отравления синильной кислотой. Он помотал головой, чтобы рассеять туман перед глазами. Хранитель, с любопытством наблюдавший за ним, достал из нагрудного кармана рубашки что-то, и протянул Волкову.
– На-ка вот, угомони адреналин! – На ладони лежала металлическая капсула. – Глотай, не бойся.
– Что это? – едва ворочая шершавым языком, спросил Андрей Константинович.
– Не бойся, не «кремлевская таблетка», – хмыкнул хозяин замка, – нечто вроде внутреннего доктора: стимулятор, выводит шлаки, лечит нервы и прочее. Замедляет, между прочим, процессы – Андрей послушно взял капсулу и положил в рот. Капсула тут же послушно скользнула в пищевод, сделав ненужным традиционный глоток воды. В желудке тотчас начало расплываться приятное тепло.
– Ну как? – спросил Хранитель.
– Словно сто граммов спирту тяпнул! – откровенно признался полковник.
– Вот и восстанавливай свой изношенный организм. Этой таблеточки хватает лет на десять. При хорошем поведении получишь затем еще одну. Хо-хо!
– Прикармливаете? – скептически посмотрел на Хранителя Андрей.
Тот пожал плечами.
– Простейший стимул – забота о здоровье, которое, как известно, не купишь за деньги. Отдышался?
Волков кивнул. Гонка по этажам вытеснила из него все эмоции. Правда, чудо-таблетка принялась за
