Их рабочий день имеет начало, середину и конец. Можно гордиться тем, что ты делаешь свое дело и хорошо его делаешь. А Уайклиффу приходилось заниматься деятельностью, которая либо даст некий результат либо не даст вообще ничего. Лишь изредка выдавался денек, когда он уезжал домой хотя бы со смутным чувством удовлетворения, как правило, очень многое оставалось на завтра… Но когда он пробовал поделиться этим со своей Хелен, то не вызывал у жены ни малейшего сочувствия. «Этим ты зарабатываешь на жизнь. Бог знает, что будет, когда ты в один прекрасный день уйдешь на пенсию…»
Зазвонил телефон, Диана взяла трубку, послушала, потом прикрыла микрофон ладошкой и прошептала Уайклиффу:
– Это суперинтендант Редферн из Борнмута.
– Скажи, пусть соединят.
Он взял трубку.
– Хэлло, Джимми! Какие новости для меня? – Они были старые приятели, частенько спали в соседних креслах на различных конференциях и курсах повышения квалификации.
– Насчет твоей девушки, Чарли. Она прибыла к нам точно по расписанию, и за ней пошел наш парень. Она двинулась на Каннинг-Террас за Центральным вокзалом, зашла в один из многоквартирных домов. Поднялась на четвертый этаж. Наш парень влез в лифт вместе с ней, якобы он тоже идет в гости к кому-то на том же этаже. У нее имелся ключ от квартиры «С», она вошла. Минут через пятнадцать девица вышла оттуда, но уже без своей сумки. Она прогулялась в центр города и пообедала в ресторане. Глазела на витрины, а потом накупила продуктов в супермаркете…
Уайклифф искренне и горячо поблагодарил приятеля. Он по собственному опыту знал, какое невероятное терпение и умение требуются для наружного наблюдения, когда необходимо «не засветиться».
– Ты бы хотел, чтобы наблюдение продолжалось?
– Очень. Буду твоим должником навек.
– Ладно, нет проблем. У нас пока не так много работы, не сезон. Кстати, я навел справки о квартире «С» на четвертом этаже. Ее снимает некий Алан Пейдж он занимается обычной коммерцией. Квартирка маленькая, со спаленкой, общей комнатой – ну, и обычными службами.
– Спасибо тебе огромное, еще раз.
Наконец Уайклифф закончил подмахивать бумажки, и удовлетворенная Диана удалилась. Стол опустел.
Информация, переданная Редферном, оказалась очень кстати. Именно такую «берлогу» и рассчитывал засечь Уайклифф. Теперь остается только ждать, что туда наведается Дэвид Клемент.
А что будет, если он действительно там появится? Разве Уайклифф в глубине души верит в то, что Дэвид мог действительно убить своего брата? А если Джозеф покончил жизнь самоубийством, то зачем вся эта суета? Положим, Уайклифф нашел на пляже револьвер, из чего и выросло все дело – ну и что? Дело о чем?
Он стоял у окна, выходящего на автостраду. Начинались вечерние пробки. Неожиданно он ощутил подавленность…
В дверь постучали.
– Ха, вот ты где, Чарли!
Хью Беллингс, заместитель главного констебля. Странно, можно подумать, что найти человека в его собственном кабинете – большой сюрприз.
Беллингс был высокий, худой и чрезвычайно обходительный. Он был, по определению Уайклиффа, «полицейским другого сорта» – истинный администратор, в чем-то похожий на Борна. Он сидел в своем офисе, делая отчеты для прессы и изучая статистику. Основной его задачей было создание нужного имиджа полиции в глазах общественности.
– Я читал твой отчет, Чарльз. Удивительный случай, а?
Беллингс никогда не обсуждал уголовное дело само по себе, a только в связи с его политическим или общественным резонансом. Уайклифф гадал, что привело Беллингса к нему на сей раз.
– Знаешь, я однажды встречался со старшим Клементом и еще подумал: какой недотепа. Но он разбирался в мебели. Мне предложили небольшой столик из Карлтон-Хауса по сходной цене, но приятель посоветовал сперва проконсультироваться у этого Клемента, К счастью, я так и сделал. Оказывается, вещь была поддельной, он это быстро вычислил. – Беллингс широко улыбнулся, милостиво признавая собственную некомпетентность в таких несущественных вопросах. – Конечно, это было несколько лет назад, еще до того, как младший брат вошел в дело…
Уайклифф молчал.
– И еще: я заметил, что в отчетах мелькает имя Гэвина Паркина.
Ага, приехали. Вот зачем пришел Беллингс.
– А ты его знаешь? – брякнул Уайклифф.
Идиотский вопрос, конечно. Подобно тому, как Уайклифф и его коллеги знали как облупленных людей «своего круга», то есть уголовников и полицейских, Беллингс стремился к этому же, но только в высшем обществе. Ему надо было заводить знакомство с ректорами университетов и директорами фирм, мэрами и юными перспективными спортсменками».
– Ну, не могу сказать, что я с ним знаком. Но мы вместе в молодости служили в Корее…
Вот тебе раз. Впервые Уайклифф услышал о практической деятельности этого лощеного бюрократа…
– Где служили – в морской пехоте?
– Ну да. Мы пробыли вместе всего несколько месяцев, а потом встречались всего пару раз. Но я, конечно, много слышал о нем. – Беллингс задумчиво изучал свои длинные изящные пальцы. – Он был странный тип. Мы звали его Кот Паркин, потому что он был живуч, как кошка. Он был совершенно, просто абсолютно лишен страха за свою жизнь! Либо он верил в переселение душ, либо ему жизнь просто была недорога. Но по-настоящему его карьера началась уже после Кореи и демобилизации. Он поступил в разведку и работал в Европе. О его деятельности в шестидесятых и семидесятых годах известно мало, но, насколько я понимаю, он был одной из ключевых фигур в западной контрразведке.
– Ты меня удивляешь.
Беллингс довольно рассмеялся.
– Еще бы! Милый мой! Пусть тебя не обманывает его теперешний вид. Знаешь ли ты, что он совершенно свободно говорит на пяти языках, включая русский?
Уайклифф промолчал, и Беллингс продолжил:
– Я рад, что зашел повидаться с тобой, Чарльз. Все-таки обрисовал тебе общую картину… Теперь, когда ты в курсе…
Это у Беллингса был такой прием в беседе – он бросал такие незаконченные фразы с намеком, чтобы не пришлось высказываться напрямую и идти на большую откровенность, чем это необходимо.
Уайклифф передвинул на своем столе пюпитр и ручку.
– У меня нет причин полагать, что Паркин вовлечен в уголовные преступления, – сказал он. – Но его знакомство с братьями Клемент означает, что ему придется ответить на ряд вопросов, как и прочим свидетелям. В конце концов, Джозеф был застрелен из генеральского револьвера.
– Который украл младший брат!
– Не исключено, но ведь сам Паркин не отрицает, что регулярно захаживал в антикварную лавку, и они с Джозефом виделись пару раз в неделю. – Уайклифф помолчал. – Кем бы ни был Паркин в прошлом, сейчас он, похоже, играет на ипподроме и травит себя алкоголем.
Описывая Паркина такими словами, Уайклифф вдруг ощутил укол совести.
Беллингс заерзал в кресле; стало ясно, что он уязвлен.
– Ну, я слышал о нем нечто подобное… Похоже он ведет немного экстравагантный образ жизни но я могу это понять – ведь его жизнь резко изменилась То он каждую минуту, ощущал опасность, а тут вдруг осел на пенсию, отошел от дел… Одним словом, что я хочу сказать – невероятно, чтобы такой человек как Паркин, с его взглядами на жизнь, с его прошлым, мог быть замешан в таком низменном, гнусном преступлении… И кроме того, всякие наши действия, которые можно счесть преследованием и травлей, будут очень негативно оценены на самом высшем уровне… Вот в чем дело. Как бы он ни пьянствовал
