Уайклифф осмотрел вещи. Синий дождевик, спортивный пиджак, серые брюки, шерстяная фуфайка, трусы, нейлоновые носки и серый шелковый галстук.
– Взгляните, сэр: на задней стороне фуфайки в районе шеи следы крови, но на рубашке крови больше. – Рубашка лежала отдельно, и Кертис ткнул в нее толстым указательным пальцем. – Основная часть впиталась сзади в воротник благодаря двойному слою ткани. Но часть протекла. Не думаю, что кровотечение было сильным. Может быть, полстакана, не больше. На рубашке есть еще полосы, как будто кто-то скатал ее, пока кровь еще не высохла.
Уайклифф склонился над рубашкой и стал разглядывать пятно в том месте, где кровь проступила сильней всего. Здесь, похоже, ткань обгорела.
– Возьмите лупу, сэр, – предложил Кертис, протягивая увеличительное стекло.
Среди волокон Уайклифф разглядел крошечные полупрозрачные гранулы несгоревшего бездымного пороха.
– Пуля выпущена с близкого расстояния в заднюю часть шеи, – сказал Уайклифф. – И что из этого?
Кертис пожал плечами.
Окно комнаты находилось высоко, и через него до Уайклиффа доносился резкий голос учительницы, разговаривающей с классом. Он взял пиджак, но в области воротника не обнаружил ни следов крови, ни пороха, ни обгоревших ниток.
– То же с плащом и галстуком, сэр. Они оба чистые.
Нетрудно было представить, как Могильщик спокойно сидит, сняв галстук и пиджак, а кто-то сзади стреляет ему в шею. Кто-нибудь, кого он хорошо знает и чье присутствие его не тревожит.
– Родственники опознали вещи?
– Его сестра Сара – она у него была домоправительницей – подтвердила, что эти вещи были на нем, когда он уходил из дома в пятницу вечером.
– Ничего не пропало?
– По словам сестры, нет клетчатой кепки, перчаток и наручных часов. Она также предполагает, что исчезли деньги.
– Много?
Кертис с помощью жестов умудрился показать, что сумма была незначительной.
– Что-то около сорока фунтов.
– Эти вещи нашли в сарае. А кто нашел?
– Дети. Четыре мальчика, среди которых был сын констебля Ива. Шатались по верещатнику, как обычно делают дети. Один из них забрел в сарай и вышел с круглым, плотно увязанным свертком. Они сначала использовали его вместо футбольного мяча, но, когда он от удара развернулся, они увидели кровь и испугались. Оставили все как есть и разбежались. Но Терри Ив рассказал о находке отцу.
– Вы не думаете, что мальчишки могли взять деньги?
На лице Кертиса появилась обиженная гримаса.
– Я знаю этих ребят и держу пари, они этого не сделали.
Он перешел к другому столу, на котором было выложено содержимое карманов Могильщика. Носовой платок, связка ключей, шестьдесят пенсов мелочью, карандаш, шариковая ручка, небольшой кусок мела и пуговица. Рядом лежали бумажник и все, что в нем находилось: кредитные карточки, водительские права, чековая книжка и несколько почтовых марок.
– Сара сказала мне, что он никогда не выходил без нескольких фунтов в бумажнике. В любом случае при нем были деньги на расходы по дому. Он держал их вместе с зарплатой рабочих, но не отдавал Саре до субботы, когда та отправлялась по магазинам. – Кертис ухмыльнулся. – Никак не мог расстаться с ними до последней минуты.
Сомнительно, чтобы убийство совершили ради такой ничтожной суммы, но ни в чем нельзя быть заранее уверенным.
– Нам придется переговорить с управляющим его банка. А пока соберите все и отправьте в лабораторию. Только оставьте ключи – они нам понадобятся.
Кертис внимательно смотрел на окровавленную рубашку.
– Я полагаю, что стреляли из пистолета?
– Так-так…
– Выстрел из охотничьего ружья исключается.
– Я тоже так считаю. Дробь должна была быть выпущена очень кучно, чтобы удалось не порвать ткань рубашки. И кроме того, при выстреле с близкого расстояния дробь разворотила бы шею так, что и речи не могло бы быть о полстакане крови. У вас есть идеи?
Кертис неопределенно пожал плечами, как бы заранее готовый отказаться от своей версии.
– У нас в округе зарегистрировано порядка тридцати или сорока охотничьих ружей и всего два пистолета – один револьвер и один автоматический.
Уайклифф посмотрел на сержанта с интересом:
– Продолжайте.
– Но это только слухи…
– Я обожаю знакомиться со слухами.
– Я подумал о Тимоти Джордане. Странный человек, вдовец…
– Джордан? Тот, что организовал праздник огня?
– Тот самый. Его дочь недавно родила. Вместо имени отца только вопросительный знак, но судачат, что отцом является Могильщик.
– Почему он?
– Она работала у него в конторе.
– И что же?
– У Джордана есть охотничье ружье, и все это, – он обвел рукой разложенные на столах вещи, – нашли в сарае в двух сотнях ярдов от его дома.
– Но даже если Риддл был отцом ребенка, убивать-то его за это? Вам не кажется, что это слишком?
– Вы так думаете, – кивнул Кертис, – мы живем в цивилизованном обществе, да поможет нам Бог, и папаши больше не бегают с ружьями за соблазнителями своих дочерей…
– А он, значит, на такое способен?
Кертис поскреб подбородок.
– Я понимаю, что месть нынче не в моде. Но сомневаюсь, что кто-нибудь объяснил это Тимми Джордану. Он живет в прошлом.
– Судя по вашему рассказу, он не в себе.
Кертис ответил не сразу.
– Я бы так не сказал. Это человек с непривычным для нас взглядом на самые различные вещи, но он не дурак и не сумасшедший. Он выступает с лекциями по истории в различных обществах и клубах.
– И он стоит первым в вашем списке подозреваемых?
– Нет, сэр. Я просто передаю слухи. Как говорится, за что купил, за то и продаю.
– А я слышал, – улыбнулся Уайклифф, – что Риддла вместо чучела запихнули в колесо, и два человека слышали, как он кричал.
– Я просто еще не успел вам об этом рассказать.
Уайклифф почувствовал, что работа с Кертисом будет для него удовольствием. Он сказал:
– Риддл исчез вечером в пятницу. А когда его близкие обратились в полицию?
– Сара, его сестра, позвонила мне домой в воскресенье утром. Я тогда подумал, что она слишком обеспокоена, чтобы объяснить, почему не связалась с нами раньше. Но у меня не заняло много времени узнать причину. – Он помолчал, не сводя с Уайклиффа спокойного взгляда своих маленьких голубых глаз. – Вскоре после звонка Сары ко мне пришла Лора Пассмор. – Его неутомимые руки вызвали образ довольно привлекательной женщины. – Лоре где-то около сорока лет – ведь ее дочери Хильде уже шестнадцать, но ей не дашь больше тридцати пяти. Недавно она развелась с мужем, Эрнстом Пассмором. Никого это не удивило. Эрни известный всем бездельник и преуспел только в одном занятии – доить фонд социальной поддержки.
– В общем, Лора хотела узнать, – продолжал Кертис, – не обращался ли кто с заявлением об
