– Ничего удивительного! – поддержал худощавый милиционер, а блондин буркнул:
– Приготовьтесь, зрелище не из приятных...
Дразнилась Старуха напрасно – труп был на месте, и фельдшер с синюшного цвета кожей не только на лице, но даже на руках поспешил его предъявить. Он стянул с тела грязную простыню, Виолетта с любопытством взглянула, но тут же ахнула и поспешила отвернуться. Ничего ужаснее она, пожалуй, в своей жизни не видела. Витек сжал зубы, на его скулах задвигались желваки. Стас же, едва взглянул на труп, побледнел и стал сползать на пол. Охранник едва успел его подхватить и поспешил вытащить на воздух.
– Поехали отсюда! – сказал он милиционерам, как только Кириллов пришел в себя. – Сами понимаете, опознавать тут нечего, все обгорело к чертовой матери.
Опять сели по машинам, и вновь замелькали за окнами леса, поля и деревеньки. В одной из них «жигуленок» замедлил ход, свернул в боковую улочку и остановился около покосившегося забора. В доме тотчас залаяла собака. Сидевший за рулем блондин несколько раз нажал на клаксон и крикнул:
– Тетя Вера! А ну, подь сюды! И дядю Колю позови!
Внутри засуетились, и вскоре на тропинке перед калиткой показалась женщина неопределенного возраста в платке и пуховой кофте, накинутой поверх цветастого платья. За ней прихрамывал мужик в драном ватнике и пузырящихся на коленях выцветших тренировочных штанах. Судя по цвету лица и блеску глаз, супруги Кочетковы уже успели «принять», хотя до вечера было еще далеко.
– Костенька, да ты заходь, заходь! – стала приглашать женщина, но блондин отрицательно покачал головой.
– Здесь поговорим. Расскажи вот товарищам, как вы встретили женщину на иномарке. Когда это было?
– В четверг. В четверг было, – очень уверенно заговорила тетя Вера, а муж ее согласно закивал. – Идем мы, значится, с Колей из лесу, грибов набрали – страсть, еле несем, хоть в этот раз и договорились только белые да красные брать. Чудеса прямо, сколько живу, не помню, чтоб столько грибов было, не иначе, к войне...
– Не отвлекайся! – перебил милиционер. – Про машину рассказывай.
– Ну вот, идем мы, значится, по сашше, дождь как из ведра, а тут машина едет. Красивая, видать заграничная, у нас тут ни у кого таких нету. Я еще Николаю своему сказала: «Смотри, Колька, машина какая, ну точно, как по телевизеру, когда девка пепсу из бутылки попьет да в нее и садится». (Мужик опять закивал.) Только та, в телевизере, белая, а эта темная. Серая или коришневая, не разобрала я... Глаза-то уже не те, чай не семнадцать годков...
– Короче, теть Вер, – опять перебил страж порядка.
– Ну вот, машина и остановилася прям около нас, а из нее молодка выглядывает. Красивая такая, стриженая, на актерку похожа.
– На какую артистку? – спросил вдруг Витек. – Ну, где играет, в каком фильме, сериале?
Женщина запнулась и удивленно поглядела на него, потом на милиционеров.
– Да это ж я так просто сказала, – ответила она после паузы. – Красивая – ну, значит, как актерка и есть.
– Ну, продолжай, продолжай, только лишнего не говори! – поторопил милиционер. – О чем эта женщина вас спросила?
– Спросила, как в Захарьевку проехать. Мы сказали, она и покатила дальше. Вот и все.
– Может, вы еще что-то запомнили? – опять вступил в разговор Витек. – Номер машины или во что женщина была одета?
– Тужурочка на ней была, – уверенно отвечала тетя Вера. – Кожатая такая, светлая. И фуфайка вот этак, под горло, – показала.
– Ну что, поехали в отделение? – спросил блондин, и вся компания вновь двинулась к машинам.
В отделении Кириллову и сопровождающим предъявили протокол допроса свидетелей, обнаруживших машину и тело. Четверо мальчишек с 1989 по 1993-й годы рождения сообщали, что ходили в лес за грибами, добрели до карьера и увидели на дне останки машины, которой раньше там – они точно это знали – не было. Мальчишки спустились вниз, осмотрели автомобиль и, к своему ужасу, нашли там обгоревший труп, «страшный, хуже, чем в кино».
Последней каплей были предъявленные для опознания вещи Тины – полусгоревшая лайковая курточка, перепачканный сажей остроносый сапожок, остатки сумочки, спицы от зонта с сохранившимся лейблом «Christian Dior», оплавленные золотые часы, которые Стас лично купил в Швейцарии в подарок жене на десятилетнюю годовщину свадьбы, большая связка ключей от их дома и кулон от Тиффани, который Тина считала своим талисманом и никогда не снимала.
Если у кого-то и оставались какие-то надежды и сомнения, то при виде лежащих на столе вещей они рассыпались в прах. Стас застонал, глаза его закатились, и Витек с Виолеттой одновременно метнулись к нему, испугавшись, что их хозяину опять станет плохо. Милиционеры бесстрастно наблюдали за этой сценой.
– Я понимаю, как вам сейчас тяжело, и сочувствую, – проговорил наконец блондин Федчук, – но я должен выполнять свой долг. Нужно подписать протокол об опознании.
Худощавый застучал по клавишам пишущей машинки.
– У кого-нибудь есть выпить? – хрипло спросил Стас. Витек вопросительно посмотрел на милиционера. Тот кивнул в окно:
– Там, через дорогу, палатка.
Охранник вышел, остальные ждали в полнейшем молчании, тишину прерывал только звук машинки. Виолетта несколько раз чихнула – как бы не простудиться! Вернулся Витек, поставил перед хозяином чекушку водки и пластиковый стакан, положил буханку серого деревенского хлеба.
– Коньяка у них нет! – извинился он.
Стас только рукой махнул, свернул с водки крышку, глотнул прямо из голышка, закашлялся. Милиционер звонко крутанул каретку и выдернул бумагу из машинки.
– Готово! Распишитесь на каждом листе, вот здесь, внизу. И вы тоже! – обратился он к Виолетте.
– Ну на сегодня все, можете быть свободны! – разрешил Федчук.
Стас поднялся и на нетвердых ногах пошел к двери.
– Водку-то заберите! – крикнул вслед худощавый, но Кириллов только рукой махнул.
– Когда будут готовы результаты экспертизы? – спросил, задержавшись, Витек.
«Ах ты, черт, что же тебе неймется!» – раздосадованно подумала Виолетта.
– Мы сразу же сообщим! – заверил блондин, но охранник внезапно встретился глазами с воспитательницей, и выражение его лица ей почему-то не понравилось. Ну просто-таки совсем не понравилось.
Часть IV
По дороге домой Стас еще дважды останавливал машину, чтобы отправить Виктора в придорожный магазин за коньяком, и к концу пути сделался уже абсолютно невменяем. Он уронил голову Виолетте на плечо и отключился. «Ну вот и сбылась твоя мечта, наконец-то он уснул у тебя на груди!» – захихикала Старуха, но Виолетте было не до нее. Впереди было слишком много хлопот.
У ворот их уже поджидали Сашура на самокате и не находящая себе от волнения места Галина Ивановна. Прижав кулак ко рту, она с ужасом глядела на то, как водитель и охранник выволакивают из джипа бесчувственного Стаса.
– Господи, да что же это такое! Да на кого же вы все похожи? Где ж вы так изгваздались-то? А Станислав-то Алексеич! Боже ж ты мой!
– Ура, папа приехал! – закричал мальчуган. – Папа! Папа, что с тобой? Папа?!
– Сашенька, папа заболел, ему надо лечь, – принялась объяснять Виолетта. (Господи, как же надоел ей этот мальчишка, сил больше нет! Как она устала сдерживаться, сюсюкать, притворяться! Наконец-то можно будет сбросить с себя эту обузу!) – Иди покатайся. А вы, ребята, отведите Станислава Алексеевича в спальню и уложите! – скомандовала она охранникам.
– Я не хочу больше кататься! Я хочу играть в гонки!
– Ну, так иди играй!
