сговорились убить меня? Нет, конечно, бред, бред, бред!.. Вот что я сейчас сделаю – я ей позвоню! Может, Сергей меня обманул. Или перепутал что-нибудь, ну мало ли… А я наберу Ланку – и все объяснится!»
В трубке были длинные гудки, но к телефону никто не подходил. Скоро Виталий понял, что в унисон со звонками раздается и другой звук – нежная мелодия, приглушенно звучащая откуда-то из холла. Оказывается, Лана забыла свой мобильный на пуфике для надевания обуви. Малахов покрутил в руках изящную вещицу – казалось, даже аппарат источает легкий аромат «Прелюдии», – подумал, нажал кнопку меню, пролистнул меню, нашел смс-сообщения. Раньше ему бы и в голову не пришло ничего подобного… Подавляющее большинство телефонных записок было отправлено Аркадию. «Любимый, я так соскучилась!», «Умираю, хочу к тебе в постельку», «Зайка, когда же мы наконец увидимся?» и все в таком духе. Примерно та же картина была и с входящими сообщениями: «Уже лечу к своей девочке!», «Спасибо за чудный вечер!», «Целую тысячу раз, сама понимаешь, куда», «Я тоже скучаю, если можешь, выходи в аську – поболтаем». В аську? Светлана, оказывается, пользуется электронным средством общения? А собственно, почему бы и нет?
Виталий поспешил в кабинет, где у них после Долькиного отъезда поселился компьютер. Программа потребовала пароль, он ввел сначала «Лана», потом «Светлана», по-русски и по-английски, но ничего не получалось. Тогда, подумав, он набрал дату рождения жены – и угадал.
История электронной переписки сохранялась и была весьма обширной – чуть ли не каждый день в рабочее время любовники болтали по Интернету, мурлыкали, обменивались впечатлениями о прошедших свиданиях и назначали новые, обсуждали светские новости, знакомых и свои покупки и, разумеется, подшучивали над обманутым мужем и жаловались друг другу, как он им мешает. Малахов просматривал многочисленные красные и синие строчки со смешанным чувством неловкости, брезгливости и любопытства. Конечно, в открытую Аркадий и Лана о своих планах не говорили, осторожничали, но намеков вроде «Надо срочно встретиться и поговорить о НАШЕМ деле» было более чем достаточно. В одном месте Лошманов сообщал, что наконец нашел координаты Сергея, в другом Светлана открытым текстом писала: «А что муж? Муж объелся груш. Надоел мне уже не знаю как. Жду не дождусь, когда мы с тобой наконец провернем все, что задумали, и будем вместе!»
Довершил удар новый звонок Сергея. Он сообщил, что любовники прибыли в элитный пансионат под Звенигородом и явно намерены провести там все выходные. Малахов поблагодарил своего бывшего водителя, велел ему ехать домой, а сам без сил повалился на диван и уставился в потолок.
Итак, его предали два самых близких человека в жизни – близких если не духовно, то, по меньшей мере, территориально. С мужчиной он проработал бок о бок несколько лет, считал его своей правой рукой и незаменимым помощником, собирался сделать акционером собственной компании, самолично созданной с нуля и поднятой до таких высот. А с женщиной он жил в одной квартире, долгие годы спал каждую ночь в одной постели, вырастил вместе с ней дочь… Однако эти двое сговорились между собой, решили, что он им больше не нужен и его надо убрать. Аркашка, конечно, не сомневается, что справится с делами фирмы после убийства ее нынешнего владельца. Он, к обоюдному их удовольствию, женится на Лане и станет полноправным хозяином компании. Ну а Светлана, бывшая Журавлева, бывшая Мансилья, бывшая Малахова, приобретет красивого мужа, моложе себя лет на десять. Да еще и из хорошей семьи, не то что бывший калужский медведь! Будет чем перед подругами похвастаться! Уж этот и дом на Рублевке обязательно купит, и все прочее…
Конечно, оставалось еще много вопросов. Почему, например, они наняли непрофессионального киллера? Денег пожалели, что ли? То, что водителю платить никто и не собирался, было ясно как божий день, это и к бабке не ходи, как говорили в родном Товаркове. Но сейчас Малахов с удивлением осознал, что больше не желает ломать голову, разгадывать какие-то загадки… Пустота, поселившаяся в его душе со вчерашнего дня, после того как конверт пахнул знакомыми духами, потихоньку отодвигалась, уступая место отчаянию и тупой боли.
Взгляд упал на небрежно повешенный на спинку кресла Ланин халатик. Была у нее такая привычка, собираясь, повсюду разбрасывать свои вещи – чего беспокоиться-то, домработница уберет… Малахов встал с кресла и зачем-то поднес халатик к лицу. От запаха «Прелюдии» закружилась голова. Халатик пах обманом, коварством, предательством. И смертью, от которой Виталия отделяло семьдесят с небольшим часов.
Находиться в этой квартире больше не было никаких сил. Он влез в джинсы и кроссовки, вышел из дому и долго, бессмысленно шатался по улицам и переулкам, пока в одном из дворов его не остановили два помятого вида бородатых мужика.
– Человече! – сказал тот, что был меньше ростом, русоволосый, с бородкой-эспаньолкой и удивительно ясными синими глазами. – Я читаю на твоем лице скорбь. Поверь знатоку человеческих душ – тебе срочно надо выпить!
– Надо, – согласился Виталий.
– Как редко встретишь в этом мире понимание! – обрадовался ясноглазый. – Послушай, мы не бросим тебя наедине с твоими горестями, если и ты протянешь нам руку помощи. А то организмы наши алчут огненной воды, а в карманах нет и намека на презренный металл.
– Трубы горят, понимаешь, – перевел на русский язык другой мужик, высокий и чернобородый.
Малахову было уже все равно. Напиться? А почему бы и нет? По крайней мере, это даст временное забытье…
Что было дальше, он помнил смутно. Они сходили в магазин, взяли водку и какую-то закуску, сели в этом же дворе на лавочке, разлили «огненную воду» по пластиковым стаканам… Собутыльники, на удивление, оказались весьма интересными людьми, особенно маленький, беседа с ними была живой и увлекательной. Они говорили о жизни и смерти, любви, о неверных женах, детях и назначении человека на земле, аргументировали, соглашались, спорили до хрипоты, прерывая беседу только для похода за новой бутылкой. В конце концов для Виталия все слилось, закрутилось перед глазами огромной каруселью, он выпал из действительности и, придя в себя, вдруг обнаружил, что лежит в своей квартире на диване, а рядом возвышается в полумраке чья-то огромная фигура.
– Кто здесь? – шарахнулся он.
– Да это я, Сергей. Закройте глаза, чтобы свет не резал, я сейчас лампочку включу…
– Серега? Откуда ты взялся? И как я сюда попал?
Рассказ Сергея до помутненного сознания дошел с трудом. Оказывается, бывший водитель позвонил ему вечером на мобильный, понял по разговору, что с Малаховым не все гладко, постарался выспросить, где они находятся, подъехал, больше часа плутал по дворам, но наконец отыскал почти бесчувственное тело и доставил домой. После кофе, сваренного Сергеем, у Виталия даже появились силы подняться с дивана, поблагодарить, распрощаться, закрыть за ним дверь, доползти до спальни, раздеться, упасть в постель и уснуть.
Первый раз он проснулся уже за полдень, весь разбитый, голова нестерпимо болела. Встал, выпил на кухне всю воду из фильтра и электрочайника, снова уснул, уже в гостиной, и так несколько раз. Днем заезжал Сергей, назвался доктором-похметологом, привез холодной минералки и каких-то лекарств. Легче стало лишь к вечеру, когда за окном уже начали сгущаться поздние майские сумерки. Виталий принял контрастный душ, докрасна растерся полотенцем и от души выругал свое отражение в зеркале. Это надо же ухитриться – самые бездарные в своей жизни выходные провести за сутки с небольшим до смерти!
Около половины двенадцатого входная дверь отворилась, и на пороге появилась сияющая Лана.
– Ну как прошел отдых? – хмуро спросил Виталий.
– Спасибо, отлично! – весело отвечала она, разуваясь. – Оторвались с девчонками на полную катушку. Представляешь, даже шашлыки сами пожарили! И ничего, неплохо получилось.
– Послушай, ну, может, хватит врать, а? – устало попросил он.
– Ты не веришь, что мы сами сделали шашлыки? – она подняла голову. На лице не было и намека на неискренность.
– Лана, – спокойно проговорил он. – Я все знаю. Все. Про тебя, про Аркадия, про то, что вы задумали…
В первый момент она испугалась, глаза заметались, руки задрожали. Но тут же она справилась с собой, кинула быстрый взгляд в зеркало, поправила волосы.
– Могу я поинтересоваться, что именно ты знаешь? Кто и что тебе про меня наплел?
