Глаза ее уперлись в Реджинальда Теннисона. Сунув в рот мизинец правой руки, он кружил по комнате, выделывая танцевальные па в духе Астера.[76]
Девушка, которая настроилась увидеть в своей спальне самого дьявола в человечьем обличье, а вместо того обнаруживает молодого человека, с которым ей приходилось часто обедать, ужинать и прогуливаться под ручку, вероятнее всего, испытает определенные трудности при подборе слов, передающих степень ее изумления. Оттого, что он пляшет, посасывая палец, ей не становится легче. И в первые минуты негаданной встречи она просто стояла в дверях, разинув рот.
Реджи был не более многословным. Заметив ее, он прекратил кружение, однако не произнес ни слова. Сегодня вечером на пути в каюту он придумал, что скажет, если вдруг по несчастью явится хозяин и застанет его врасплох. Теперь же, когда это случилось, он молчал. У него болел палец, и он сосал его.
Первой нашлась Фуксия:
— Реджи, ты ли это?
Реджинальд Теннисон вынул палец изо рта. Если бы он с виноватым видом прятал глаза, еще куда ни шло, но он глаз не прятал. Он вел себя как человек, который кипит от возмущения и праведного гнева.
— Что за черт, — вопросил он с пафосом, — сидит у тебя в корзинке?
Фуксия стала понемногу понимать, в чем дело. Ей стало смешно. Она смотрела на вещи просто и здраво, любила незамысловатую комедию, и реакция тех, кто приоткрывал ее корзинку, всегда ее веселила.
— Это мой крокодил.
— Кто?
— Крокодил. Не знаешь, что такое крокодил? Не беда, это Дело наживное.
От того, что он услышал, Реджи не стало легче.
— Крокодил? У тебя здесь что — питомник? Что делать крокодилу в цивилизованной каюте?
Фуксии не терпелось приступить к расспросам, но у нее было такое предчувствие, что пока ее гость не получит удовлетворительных разъяснений, не стоит и пытаться переключить его внимание на иные предметы.
— Обычный рекламный трюк. По мысли моего имиджмейкера, это улучшает общую композицию. Одно время он колебался между крокодилом и мангустом, потом — между крокодилом и домоседкой, которая сидит, зарывшись в книжки, но в конце концов большинство голосов получил крокодил, и я этому рада, потому что крокодил — отличное вложение капитала. Хочешь верь, хочешь не верь, но это именно так. Он прекрасная реклама, и тот, кто не ходил с крокодилом под мышкой, не поймет, сколько радостей он приносит. А что случилось? Уилфред тебя укусил?
— Он чуть не отхватил мне руку.
— Не надо было его дразнить.
— Я его не дразнил.
— Тогда, может, он принял тебя за муху.
— Он что, дурак? Разве я похож на муху?
Во время разговора Фуксия широко улыбалась — она всегда так улыбалась, беседуя с теми, кто только что заглянул в корзинку. Но сейчас улыбка сползла с ее лица, она сурово поджала губы.
— Ты похож, — сказала она спокойно, но решительно, — на человека, который сейчас расскажет, что он делает у меня в каюте.
С самого начала беседы у Реджи было неприятное предчувствие, что рано или поздно ему придется пролить свет на этот вопрос. Теперь такой момент наступил, но неприятное предчувствие не отпускало. Положение у него было шаткое, и, как многие в подобной ситуации, он прибег к нападению.
— Не все ли равно? Разве об этом речь? Этот твой людоедский крокодил. Видишь — палец. Если это не страшная рана, тогда я не видел страшных ран. Крокодилы какие-то! — сказал Реджи с горечью, ибо эта тема не оставляла его равнодушным.
Фуксия его поправила:
— Не увиливай. Что ты, наказание божье, делаешь в моей каюте? Лучше признавайся по-хорошему, юный Реджи, а то будет худо.
Реджи кашлянул. Не вынимая мизинца правой руки изо рта левой он подергал себя за воротник и опять кашлянул.
— Ну?
Реджи собрался с духом. Если бы наступательная тактика могла в итоге принести победу, он продолжал бы в том же духе, но одного взгляда на хозяйку каюты было достаточно, чтобы убедиться в обратном. В Фуксии не осталось и капли той беззаботности, которая в более счастливые времена делала ее отличной соседкой по ресторанному столику. Теперь она смотрела сурово и была настроена решительно. Глаза ее сверкали, подбородок был боевито выставлен вперед, зубы скрежетали. Реджи даже со страху показалось, что волосы у нее порыжели еще больше.
Он решился во всем чистосердечно признаться.
— Послушай, Фукси!
— Ну?
— Я тебе все расскажу.
— Давно пора.
— Я здесь искал эту мышь.
— Ах так!
— Ну, которую ты стащила. Он меня попросил ее найти. Фуксия улыбнулась, но улыбка получилась мрачной. Это признание ее не удивило. Она была способна делать умозаключения на основании видимых улик и давным-давно заподозрила, что тут не обошлось без Монти.
— Ах, так! — сказала она. — И что, нашел?
— Нет.
— Не повезло?
— Да.
— Ясно. Сейчас найдешь.
Из-под накидки, которая была у нее переброшена через руку, она извлекла Микки Мауса.
— О, Господи!
— Уж не думаешь ли ты, что я настолько глупа, чтобы оставить его в каюте, когда тут кишмя кишат громилы вроде тебя?
С неприкрытым вожделением Реджи уставился на мышь. Глаза его вылезли на макушку.
— Фукси! — вскричал он. — Отдай его мне!
Мисс Флокс задумчиво посмотрела на него. Она была давно знакома с Реджинальдом Теннисоном, хорошо знала, что этот молодой человек — без руля и без ветрил, но никогда не подозревала, что в нем столько нахальства.
— Что? Отдать его тебе?
— Да.
— Держи карман шире, — предупредила Фуксия. — Отдать тебе мышь! Ничего себе! За кого ты меня принимаешь?
Реджи сделал умоляющий жест.
— Фукси! — крикнул он. — Фукси, старушка, ты себе даже не представляешь, до чего мне нужна эта мышь!
— Реджи, старик, ты даже себе не представляешь, до чего она мне самой нужна.
— Имей совесть. Я все тебе расскажу. Понимаешь, я влюблен.
— По-моему, ты влюблен постоянно.
— На этот раз это настоящее чувство, самого высшего класса.
— Кто она?
— Мейбл Спенс.
— Славная девушка, — похвалила Фуксия. — Мне она всегда нравилась. Ты с ней объяснился?
— Еще нет.
