самому, а сама взяла бы да удрала без оглядки,
— Нет-нет, только не это! Настоящее чудо, что я встретил вас здесь, и я не хочу лишаться плодов этого чуда, Говорите что угодно, только не убегайте.
— Вы разозлитесь…
— На вас — ни за что!
— Надеюсь. Я-то ничего не натворила, Я — невинная героиня. Вы разозлитесь на дядю Криса.
— Раз он ваш дядя, его моя злость тоже минует. Кроме того, когда-то он выбил из меня всю смелость бамбуковой тростью, После таких случаев между людьми образуются определенные узы. Ладно, приступайте,
Джилл призадумалась, Она обещала начать с начала, но трудно было распутать, где тут это самое начало.
— Вы слышали о капитане Кидде?[43] — наконец спросила она,
— Уклоняетесь от сути, да?
— Нет-нет. Так
— О пирате? Конечно,
— Так вот, дядюшка Крис — его прямой потомок. Это все объясняет.
Уолли недоуменно взглянул на нее.
— А нельзя ЛИ попонятнее?
— Могу изложить все в десяти словах, Но тогда получится совсем уж резкий поворот событий,
— Ладно, излагайте.
— Дядя Крис украл вашу квартиру,
— Ага, ага… — медленно покивал Уолли. — Украл, значит…
— Ничего вы не поняли. Придется все-таки рассказать по порядку.
Рассказ об эпопее майора Кристофера Сэлби в Нью-Йорке Уолли слушал с лестным вниманием. Каковы бы ни были его эмоции, скуки он, безусловно, не испытывал.
— Вот так все и получилось, — закончила Джилл.
С минуту Уолли молчал, переваривая услышанное.
— Понятно, — наконец проговорил он. — Вариант на тему рекламы, которую Печатают в журналах; «Зачем вам платить ренту? Завладейте чужим домом!»
— Да, пожалуй,
— Удивительный тип! — Разразился хохотом Уолли, Джилл перевела дыхание. Несмотря на всю ее показную храбрость, ей не доставляло удовольствия выкладывать ему правду. Она знала, что у него есть чувство юмора, но даже и человек с чувством юмора может все-таки не углядеть ничего комического в том, что у него украли квартиру,
— Я так рада, что вы не сердитесь.
— Разумеется, нет.
— Другие рассердилось бы.
— То другие, а то — я!
— Как замечательно, что вы — хозяин! А что, если бы это был совершенный незнакомец? Как мне тогда выпутываться?
— Все обернулось бы точно так же. Вы покорили бы его в Две минуты. Никто не может против вас устоять.
— Как мило!
— Я всегда говорю правду. Как Джордж Вашингтон.
— Значит, вы не станете возражать, если дядя Крис устроит тут званый обед?
— Я его благословляю.
— Вы и вправду настоящий ангел! — благодарно произнесла Джилл. — Судя по его словам, этот обед для него крайне важен. Он пригласил одну очень богатую женщину, которая тоже часто оказывала ему гостеприимство, некую миссис Пигрим…
— Миссис Уоддсли Пигрим?
— Да. А вы что, знаете ее?
— И очень даже хорошо. Она изо всех сил старается быть богемной и привечает всех, кто пишет, рисует, играет… ну и так далее. Это напомнило мне, что я дал Фредди Руку рекомендательное письмо к ней.
— Фредди!
— Ну да. Он вдруг решил съездить в Америку, и пришел ко мне посоветоваться. Отплыл дня за два до меня. Наверное, сейчас он уже в Нью-Йорке, если только не отправился прямо во Флориду. Он не сказал мне, какие у него планы.
На Джилл разом напало уныние. Как бы ей ни нравился Фредди, он принадлежал к той главе ее жизни, которая закончилась и которую она изо всех сил старалась забыть. Невозможно думать о нем, не вспоминая Дэрека, а вспоминать о Дэреке — все равно, что дотрагиваться до обнаженного нерва. Новость, что Фредди в Нью-Йорке, сбила ей настроение. Нью-Йорк уже проявил себя как город случайных встреч. Сумеет ли она избежать случайной встречи с Фредди?
Она так хорошо его знала. В мире нет никого милее и добросердечнее, но он начисто лишен тонкости и деликатности, которые проводят человека через щекотливые ситуации. Юношей Фредди был незатейливым. Инстинкт подсказывал, что стоит им встретиться, и он непременно заговорит о Дэреке. А если вспоминать Дэрека, все равно, что касаться обнаженного нерва, то говорить о нем — точно колотить по этому самому нерву. Джилл вздрогнула.
Уолли был очень приметливым человеком.
— Если вам не хочется, нет никакой необходимости с ним встречаться.
— Да не то чтобы… — неуверенно протянула Джилл.
— Нью-Йорк — город большой. И кстати, — спохватился Уолли, — возвращаясь к интересной теме моего жилища… Ваш дядя тут ночует, не знаете?
Джилл благодарно взглянула на него. Вот он незатейливым не был. Нежелание встречаться с Фредди, тактично дал он понять, ее дело, и он вторгаться сюда не намерен. Ей понравилось, что он так легко откинул тему.
— По-моему, он говорил — нет, не ночует.
— Хм, уже неплохо. Крайне мило с его стороны. Интересно, смогу ли я вернуться сюда часов хотя бы в одиннадцать? Закончится ли к тому времени пир? Насколько я знаю миссис Пигрим, она захочет пойти куда-нибудь потанцевать. Очень любит танцы.
— Даже не знаю, как тут просить прощения… — покаянно начала Джилл.
— Пожалуйста, не надо. Все в полном порядке. — Его глаза устремились на каминную полку, уже не в первый раз за их беседу. В спешке Джилл поставила снимок криво, и Уолли нервничал, как человек, с чьим самым драгоценным достоянием дурно обошлись. Теперь, не вытерпев, он встал и, перейдя комнату, поставил фото правильно. Потом постоял, с минуту глядя на него.
Джилл про снимок уже забыла, но сейчас к ней вернулось любопытство.
— Где вы его раздобыли?
— А, так вы видели? — обернулся Уолли.
— Как раз рассматривала, когда вы чуть не до смерти меня напугали.
— Мне его Фредди продал четырнадцать лет назад.
— Четырнадцать?
— Исполнится в июле, — уточнил Уолли. — Я отдал ему пять шиллингов.
— Целых пять шиллингов! Ну, акула этот Фредди! Наверное, это были все ваши деньги.
— Вообще-то даже немножко больше. У меня было всего три шиллинга шесть пенсов. Но, по воле Провидения, в то утро один человек оставил коробку для пожертвований на деревенский орган… Просто поразительно, что можно сотворить, если у тебя есть склонность к преступлениям и маленький перочинный ножик. Кажется, больше никогда деньги не доставались мне так быстро. — Он опять взглянул на фото. — Хотя в те минуты я думал иначе. Я раз десять умирал мучительной смертью, вскрывая коробку. Вы
