неосторожность. Нанося удар, он позволил себе стрельнуть глазами в сторону Салли, чтобы посмотреть, как ей понравится такая техника, за что и поплатился. Тем не менее самолюбие его страдало. Он скользил по рингу, обдумывая происшедшее. И чем больше он размышлял, тем меньше ему нравилось поведение молодого ассистента. Тяжелые мысли одолевали его.
Тяжелые мысли одолевали и Рыжика. С тех пор как он оказался в команде Клопа Батлера, ему приходилось нелегко, однако вплоть до сегодняшнего дня обиды на своего работодателя он не держал. Вплоть до сегодняшнего дня Клоп Батлер честно и без злобы колотил его, а он флегматично терпел, как и другие спарринг-партнеры, считая побои частью повседневной работы. Однако сегодня было иначе. Сегодня эти беззаботные удары были оскорблением, умышленно наносимой обидой.
Этот человек пытался выставить его на посмешище, он играл на публику: а мысль о той, что была в публике, отметала все мысли о последствиях. Никто, даже сам мистер Батлер, не сознавал яснее, что в серьезной схватке с человеком, который завтра вечером может стать чемпионом мира в легком весе, у Рыжика нет никаких шансов: однако он не собирался становиться посмешищем в глазах Салли, не сделав ничего, чтобы отсрочить свой конец. Он хотел погибнуть, высоко держа знамя, а потому со всех сил врезал мистеру Батлеру правой под ребра, в результате чего тот вошел в клинч, а эксперты издали резкий лающий звук, в котором звучала насмешка.
— Ты что это делаешь? — жарко прошипел обиженный боец в Рыжиково ухо, когда они упали друг другу в объятия. — Ты чего, дурья башка?
Рыжик хранил полное молчание. Его челюсти были крепко сжаты. Он увернулся от удара правой, которая просвистела рядом с его подбородком, когда они разжали объятия, и атаковал. Получив хук левой, он покачнулся, однако удар пришелся слишком высоко. В дальнем углу ринга возникла жестокая схватка. Попытавшись уйти в сторону, чтобы не мешали канаты, Клоп внезапно угодил под размашистый удар и упал.
— Тайм! — в ужасе завопил потрясенный мистер Барроуз при виде такого несчастья. Ни разу за годы профессиональной карьеры он не переживал ничего подобного.
Публика была потрясена не меньше. В толпе раздался отчетливый вздох. Газетчики переглянулись, предвкушая, как обрадуются редакторы спортивных отделов, получив эту сенсационную новость позже, по телефону. Эксперты продолжали изводить не любезного им Батлера. Они издали громкий хриплый смешок, а затем один, сложив руки трубой, посоветовал упавшему бойцу пойти поучиться. Что До Салли, она внезапно почувствовала, как волна неистового первобытного счастья захлестнула ее, полностью смыв малодушные сомнения последних минут. Она стиснула зубы, глаза ее горели веселым огнем. Она смотрела на Рыжика и ей хотелось, позабыв о хорошем воспитании, приветственно заорать. Она гордилась им. К гордости примешивалось странное, похожее на страх чувство. Перед ней был уже не тот мягкий приветливый юноша, которого она привыкла по-матерински оберегать, когда ему самому справиться не под силу. Это был новый Рыжик, ей незнакомый.
В тех редких случаях, когда Клопа Батлера отправляли в нокдаун, он использовал хитрый трюк — прежде чем подняться и продолжить спор, он немного лежал и отдыхал, однако на этот раз Клоп вскочил на ноги, не успев коснуться пола, так что шутка одного из экспертов, который начал было громко считать, выбрасывая пальцы, не удалась. Мистером Батлером двигала мысль: даже если ты упал, это не значит, что ты вылетел. На самом деле было ясно, что упал он, просто потому что запнулся. Резвые ноги Клопа Батлера, которые вынесли его целым и невредимым из стольких боев, на этот раз зацепились одна за другую, как раз когда Рыжик нанес удар. Так что Клоп упал, скорее, оттого что потерял равновесие, а не потому что удар оказался особо сильным.
— Тайм! — взревел он, бросая злобный взгляд на менеджера, — К черту!
И ураган ударов обрушился на Рыжика, Клоп гнал его по рингу, а мистер Барроуз с секундомером в руках уставился на них, открыв рот. Салли не узнавала своего друга, однако мистеру Барроузу еще труднее было узнать Клопа, и он стонал про себя. Хладнокровие, мастерство и отточенная техника — именно эти качества так ценил мистер Лестер Барроуз в своем протеже, именно эти качества так увеличили их банковские счета: и вот теперь, накануне самого важного в его жизни матча в присутствии газетчиков он позабыл о них и позволил обыкновенному спарринг-партнеру выставить себя на посмешище.
Для мистера Барроуза то был горький удар. Если бы Клоп скатился до уровня примитивной драки в обычном бою, он, конечно, расстроился бы и в перерыве между раундами сделал бы Клопу замечание; однако он не испытал бы беспомощного ужаса, который чувствует церковный староста, увидев, как его любимый епископ отплясывает на людях. Клоп Батлер уронил свое достоинство, бросив весь свой арсенал против какого-то спарринг-партнера. Такие веши подчиняются определенным правилам. Чемпион может избивать своего спарринг-партнера до бесчувствия, если ему угодно, однако делать это нужно играючи. Окружающим не должно казаться, что ему трудно.
А Клопу Батлеру было трудно, и это бросалось в глаза. Все свои силы он направил на то, чтобы загнать Рыжика в угол. На ринге свирепствовала битва, и все же Рыжик, как попавший в шторм корабль, ухитрялся выдерживать натиск. Время от времени он выныривал под шквалом ударов, весь в синяках и крови, но не сдающийся.
Ярость мешала Клопу Батлеру. Сохрани он хладнокровие, он бы давно уничтожил Рыжика. Пробить оборону противника было бы для него делом нескольких секунд. Однако он вернулся к методам своей нетехничной юности. Он бил и мазал, бил и мазал, а даже когда попадал, его удары не причиняли особого ущерба. На лице Клопа уже появилась кровь, и зубы его поблескивали сквозь малиновую дымку.
Эксперты лишились дара речи. Сбившись в кучку, они слабо похлопывали друг друга по спине. Кто-то всхлипывал.
И тут внезапно наступил конец. Все закончилось так же быстро и неожиданно, как и началось. Клоп Батлер устал махать руками, а вместе с усталостью к нему вернулась осторожность. Ноги вновь плели искусный узор. Дважды его левая рука попала в цель. Ложный выпад, короткий удар, и он пробил оборону Рыжика. Тот стоял, покачиваясь, посреди ринга, руки висели, колени подкашивались.
Клоп Батлер примерился, и Салли закрыла глаза.
Глава XIV К МИСТЕРУ АБРАХАМСУ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ЦЕННЫЙ РАБОТНИК
Говорят, истинное счастье познал лишь тот, кто несет счастье другим. Если верить этому, то, когда через тридцать часов после описанного в предыдущей главе неприятного эпизода Клоп Батлер очнулся от комы на ринге в Джерси-Сити и обнаружил, что мистер Лью Лукас в середине третьего раунда отправил его в нокаут, он должен был испытать тихую радость. Его неумение блокировать короткий хук левой, за которым следует удар правой в челюсть, осчастливило многих.
Особенно радовался мистер Лью Лукас. Рады были и его секунданты, один из которых от счастья даже полез с ним Целоваться. Зрители, большинство из которых сделали крупные ставки на чемпиона, торжествовали. И все-таки Клоп Батлер не веселился. Без всякого преувеличения можно сказать, что его кислый вид внес во всеобщее ликование неприятную нотку. Тяжело хмурясь, он ковылял с ринга.
Однако счастье, причиной которого он был, продолжало распространяться. Эксперты, которые не смогли лично присутствовать на матче, услышали о результатах из телеграфного сообщения и в порыве безудержного веселья объявили всем, что стали богаче на пятьсот долларов. Прыщавый рассыльный из Театральной компании Филлмора Николаса утром в метро привлек всеобщее внимание, когда, оторвавшись от газеты, издал ликующий вопль, поскольку и он обогатился благодаря хрупкому подбородку мистера Батлера. Салли, прочитав за завтраком спортивную страницу, где в подробностях описывался позор претендента на чемпионское звание, испытала горячее удовлетворение. Она редко бывала нерасположена к людям, однако к Клопу Батлеру испытывала жгучую неприязнь.
А вот Лью Лукас пришелся ей по сердцу. Будь он лучшим другом Рыжика, он не смог бы отомстить за него основательней, учитывая, как мало времени было у него в распоряжении. В первом раунде он позабавился с левым глазом мистера Батлера, во втором — хорошенько обработал его корпус, а в третьем — отправил его в нокаут. Можно ли требовать большего? Салли так не считала. Она выпила за здоровье
