морща озерную гладь и мелодично перебирая стебли камыша. Потом он умчался, и снова в мире стало совсем тихо.
— Из того, что вы здесь, — сказала Джейн, — я заключаю, что вы видели дом. Как он вам?
— Странный.
— Такого вердикта я от вас и ждала. Зато здесь мило, правда?
— Восхитительно.
— Ничего странного. Красавчик издержал на озеро целое состояние.
— Красавчик?
— Модный франт времен Регентства. Процветал в конце восемнадцатого — начале девятнадцатого века. Его называли Красавчик Параден, и я часто гадаю, почему. Видимо, требования к мужской красоте были в те времена достаточно скромными, потому что в галерее есть портрет, и он похож на Ниро Вульфа.
— Полный?
— В три обхвата. Удивляюсь, что какая-то девушка согласилась выйти за него замуж.
Билл почувствовал, что разговор принимает нужное направление.
— Он был женат?
— Да, и, насколько я знаю, обходился с ней по-свински. Играл в карты ночи напролет, почти не бывал дома, а если и бывал, то мертвецки пьяный. И вдобавок он всю жизнь свято соблюдал супружескую неверность.
Билл ужаснулся. Джейн затронула вопрос, на который он смотрел очень строго.
— Людей, которые так обходятся с женами, надо стрелять.
— Думаю, в него стреляли, и не раз. На дуэлях.
— В голове не укладывается, что можно так обходиться с женой.
— Вы бы не стали?
— Ни за что!
— Да, наверное, не стали бы.
— Я бы считал главным долгом своей жизни сделать жену счастливой.
— Приносили бы ей завтрак в постель?
— Конечно.
— Вытирали посуду?
— Да.
— И ходили бы на цыпочках, когда у нее болит голова? Думаю, вы будете идеальным мужем, когда решите жениться.
Внезапная сухость парализовала голосовые связки Билла. Он, как и Уэнделл Стикни в памятной ситуации, чувствовал, что его хребет выбрали в качестве спортивной площадки десятка два пауков. Он был человек смиренный, и сама идея сделать предложение казалось ему дикой и несусветной.
Внезапно его посетила целительная мысль. Сумел же Л.П. Грин. Сумели же хозяин санатория «Маддун» и Кларенс Бинстед, причем последние двое — не по одному разу. Значит, это в принципе возможно. Однако он по-прежнему медлил. Легко было Джеймсу Грэхему, маркизу Монтрозу,[133] презрительно отзываться о человеке, который судьбою слишком устрашен иль доблестию беден, коли не ставит все на кон в стремлении к победе, но именно в таком положении находился сейчас Билл. Доблестию он был именно что беден, а сказать, что он страшился судьбы, значит не сказать и половины. Что, если он поставит все на кон, а Джейн ответит «нет» или даже просто скажет, что он далеко не первый в длинной очереди соискателей?
Джейн смотрела на Билла с нежностью. По опыту она примерно угадывала, что творится в его голове. За последние годы ей несколько раз предлагали руку и сердце, Лайонел Грин — покровительственно, словно делая одолжение, другие — с одним и тем же взволнованным пылом. Этим последним Джейн без труда сумела выразить сожаление, что не разделяет их чувств. Однако сейчас все было иначе. После слов Алджи в такси Джейн внезапно поняла, что нашла в Билле человека, которого искала. Все вдруг встало на свои места. Билл любит ее, она любит Билла. Чего проще.
Билл, в молчаливом борении с собой, победил малодушный страх. Джеймс Грэхем, маркиз Монтроз, мог бы им гордиться. Напрягши мышцы и разжегши кровь, как советует Шекспир,[134] он хрипло выдавил:
— Джейн.
— Да?
— Джейн.
— Да.
— Джейн.
Она, как полагается женщине, пришла на выручку.
— Может быть, я помогу? Вы пытаетесь сказать, что любите меня?
Билл сглотнул.
— И хотите, чтобы я вышла за вас замуж?
— Да. Я знаю, что вы ответите: мы практически незнакомы, и я наглый осел, если полагаю, будто вы можете хоть на минуту всерьез задуматься об уроде, которого видели всего раза два.
— Четыре.
— Э?
— Считая сегодняшний. Но продолжайте.
— Во мне нет ничего хорошего.
— Правда?
— Кроме того, что я полюбил вас с первого взгляда.
— Я ничего не имею против любви с первого взгляда.
— И еще одно. Два дня назад мне не хватило бы пороху сделать вам предложение. У меня ничего не было за душой. Однако я только что получил письмо от нью-йорского агента, о котором вам рассказывал. Он нашел издателей для «Кровавого Бредли».
— Как замечательно!
— И, кроме того, пристроил журнальный вариант за четыре тысячи долларов.
— Потрясающе.
— И он говорит, если я поеду в Нью-Йорк, изучу американский рынок и познакомлюсь с нужными людьми, он гарантирует мне успех.
— Ой, Билл, это колоссально!
— Я должен ехать как можно скорее, поэтому Джейн, Джейн, милая…
— Выйду ли я за вас замуж? Польщусь ли на ваше золото? Что ж, это неплохая мысль. Давайте ее обсудим.
Когда Алджи подошел к озеру, то первым делом увидел, что его сестра Джейн плещется в воде. Ему тут же пришло в голову, что сейчас самое время употребить на пользу другу свое знаменитое красноречие. Он чувствовал, что это необходимо, потому что заметил отсутствие Билла и пришел к неутешительным выводам. Обстановка, чтобы сделать предложение — лучше не придумаешь; раз Билла нет, значит, пигалица дала ему от ворот поворот, и он удалился понурый, с ноющим сердцем. Такого положения дел брат допустить не мог. Мы не можем позволить, чтобы это продолжалось, думал он, подплывая к Джейн на середине озера. Как честный человек, он обязан сказать кнопке, что думает о ее поведении.
— Где Билл? — спросил он, рассекая воду.
— Ушел, — ответила Джейн, тоже рассекая воду.
— Ты его прогнала?
— Нет, он сам ушел.
— Он сделал тебе предложение?
— Да, что-то припоминаю…
Алджи горестно фыркнул. Все, как он думал.
— Тогда я вижу, что произошло. Вижу ясно. Он положил свое сердце к твоим стопам, а ты его пнула.
