еще никому не становилось.

— Ждете Фредди Виджена? А он, скорей всего, сейчас в Лондоне.

— Вот как! — ответила Долли. Ничего другого она бы попросту не смогла вымолвить. Братство фараонов, легавых, мусоров, хомутов, бобиков и тому подобных начальников, — процесс словообразования в этой области себя отнюдь не исчерпал, — неизменно вызывало у нее спазмы.

— Работает в офисе, бедолага, и вынужден отправляться на службу вскоре после утренней трапезы. Вот в шесть утра вы вполне его застанете. Могу я чем-нибудь вам помочь? Я — его кузен Джордж.

— Ну… — Долли понемногу восстанавливала дыхание. Благодушный тон собеседника возвращал ей силы. Многие полисмены из ее прошлого, а в особенности чикагского периода, так часто бывали с ней грубы и бесцеремонны, так часто начинали диалог с обращения «Эй!», что раскованная изысканность этого служаки принесла свои плоды. Разумеется, ее еще немного лихорадило, поскольку у девушек, которые совершают хищение драгоценностей стоимостью в несколько тысяч фунтов, некоторое время остается определенная трепетность нрава, но ее представления о собственной безопасности наконец-то претерпели изменения.

— Да вы же — легавый! — наконец отозвалась она.

— Верно. Кому-то нужно быть легавым, правда?

— А говорите не как легавый.

— Вот вы о чем! Ну, знаете ли, Итон, потом Оксфорд, в общем, — вся эта филомудрия…

— Не знала, что местные бычары поступают в Оксфорд!

— Очень многие, по всей видимости, не поступают, а я вот поступил. Потом спустился на землю, и передо мной встал выбор — либо пойти в офис, либо что-то придумать. Я подался в легавые. Говорили, что буду разгуливать на свежем воздухе и достигну заоблачных высот в Скотланд Ярде, хотя, я думаю, это не так. Чтобы твердо встать ногой на лестницу успеха, необходимо кого-нибудь свинтить, а что такое свинтить человека в Вэлли Филдс, вам понять не дано, ибо из всех копошащихся на земле законобоязненных садоводов местный садовод — экземпляр редчайший и самый бестолковый. Потому-то он и губит юное дарование. Да ладно, вы, наверное, недовольны, что я говорю о себе. Представляю, как это может надоесть. У вас к Фредди какое-то важное дело? Я спрашиваю потому, что найти его можно в конторе «Шусмит, Шусмит, Шусмит и Шусмит» в Линкольнз Инн Филдс, если вы знаете, где это. Адвокатская фирма. Фредди там работает. Скажем так, — поправился кузен Джордж, разделявший, по-видимому, сомнения, незадолго до этого обуревавшие и мистера Шусмита, — он сидит там в кресле за письменным столом. Держите курс на Флит-стрит и спросите полицейского. Он вам подскажет.

— Ах, нет, спасибо! Ничего важного. Просто хотела сказать «пип-пип!»

— Ну, если так, позвольте удалиться. В полиции, знаете ли, не любят опозданий, все должно быть так, как положено, иначе можно получить выговор от старшего по званию. Ну ладно, пока. А, вот что! Чуть не забыл! Как бы вы отнеслись к тому, чтобы купить билеты на ежегодный концерт Полицейского детского приюта?

— Кто, я?..

— Звучит глупо, согласен, но отцы-командиры препоручают это нам, рядовым служакам, а мы должны охмурять местных избирателей. Разброс цен должен удовлетворить любого налогоплательщика, — вот, пожалуйста, за пять шиллингов, за полкроны, за два шиллинга, шесть пенсов, и стоять вы будете только, если купите последний. Какие будут соображения?

— Да никаких.

— А вы поразмышляйте. Вы никогда не сможете простить себе, если не услышите, как сержант Бэнкс поет «В тенетах сна» или, к примеру, констебль Боджер подражает нашим непревзойденным мастерам сцены. Итак, мы взвесили «за», отмели «против». Штуки две по пятерочке, а?

Долли была неумолима. При мысли о том, что ее действия хотя бы самым косвенным и приблизительным образом могут быть расценены как сотрудничество с полицией, в ней все, по собственному определению, вставало дыбом.

— Вот что, братец, — сухо заметила она, — если не знаешь, куда бы тебе пристроить билеты, могу подсказать.

— Не стоит. Я сразу вас понял. Вы говорите о внеэкономическом принуждении? Что ж, в таком случае придется свернуть агитацию. Они ведь нас заставляют наизусть пиликать одну и ту же арию, призванную подстегнуть торговлю. Мы Должны пропеть вам, что необходимо поддержать благотворительную организацию, которая не только заслуживает всяческого уважения сама по себе, но неотъемлема от учреждения, коему вы, как домохозяйка, первой, судя по всему, категории, испытываете горячую признательность за собственную безопасность и спокойствие родного очага. То есть, говоря попросту, мусоров. Ну что ж, если вам так неприятен Полицейский детский приют, мне остается откланяться и сказать…

— «Наше вам с кисточкой».

— Я собирался сказать «До свидания».

— Ну, пускай так. Приятно было познакомиться. Держи нос кочергой и смотри, фраеров не заметай, — напутствовала его Долли, и кузен Джордж пошел своей дорогой, одолеваемый неожиданными сомнениями. Он подумывал о том, что Фредди — человек хороший, достаточно взглянуть на его физиономию, однако подруги у него какие-то странные. Спору нет, очаровательная девушка, он сам, положим, не отказался бы с ней как-нибудь встретиться, но уж, прямо заметим, такую домой не позовешь и не станешь знакомить с мамой.

А Долли еще чуть-чуть постояла на том же месте, ощущая некоторую нетвердость в членах, как всегда после свидания с полицией. Наконец, стряхнув с себя последние остатки впечатлений от прошедшей встречи, она торопливо зашагала по дорожке к дому, и весьма скоро получила дополнительное свидетельство того, что, вопреки ожиданиям, день этот для нее складывался совсем не безмятежно. В палисадник перед «Приусадебным мирком» вела калитка, похожая на ту, что вела к «Мирной гавани». К ней-то, скрестив на груди руки, и прислонился мистер Корнелиус. Его застывшая фигура внушала уверенность, что в обозримом будущем он не собирается перейти куда-нибудь в другое место. Неизменно учтивый к жильцам, пусть и бывшим, он приветствовал ее дружественным взмахом седой бороды, гораздо больше, чем она сама, обрадованный этой встречей. К Томасу Дж. Моллою, как мы знаем, он относился неодобрительно, зато Долли всегда приводила его в восхищение.

— Доброе утро, миссис Моллой. Давненько мы с вами не виделись. Мистер Моллой говорил мне, что вы куда-то уезжали.

— Нн-ну, навещала друзей, — ответила Долли, отметив про себя, правда, что слегка исказила факты, обозначив таким термином персонал тюрьмы «Холлоуэй». — Очень я удивилась, когда Мыльный сказал мне, что уехал из «Приусадебного мирка».

— И я тоже.

— С ним всегда так получается. У человека серьезный бизнес, захотелось быть поближе к городу.

— Да, прекрасно понимаю. На первом месте — дело.

— Конечно, тоскливо ему было взять и сорваться отсюда.

— Нисколько не сомневаюсь. Я в этом просто уверен. Такого места он больше не найдет. Знаете, миссис Моллой, к Вэлли Филдс, мне кажется, чудесно подходят слова, сказанные сэром Вальтером Скоттом. Осмелюсь предположить, что они вам известны. Слова эти он включил в поэму «Песнь последнего менестреля», и вот что они гласят: «Где тот мертвец из мертвецов, чей разум глух для нежных слов: 'Вот милый край, страна родная!' В чьем сердце не забрезжит свет, кто не вздохнет весне в ответ, на почву родины ступая?» — говорил мистер Корнелиус и вспоминал, как однажды ему пришлось отлучиться на сутки в Булонь.

Низведенная до статуса беспомощного слушателя, Долли почувствовала, что ее едва сдерживаемое нетерпение сделалось поистине катастрофическим. Вскоре после их приезда в Вэлли Филдс мистер Корнелиус уже декламировал в ее присутствии эти славные строки, и ей было известно, что если не пресечь чтение в самом зародыше, испытания скоро не кончатся.

— Понятно, — сказала она. — Какие могут быть споры? Так вот, я приехала сюда…

— «Для тех, чьи чувства таковы, — не осекшись, продолжил агент по недвижимости, — все песни

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату