решительно ничего такого не было, что могло бы вызвать укоризну даже у самой Эмили Пост.[26]
Итак, когда она произнесла: «А, вот и вы, здравствуйте, мистер Виджен», — он смог ответить с полнейшим самообладанием:
— А, вот и вы, здравствуйте, миссис Моллой. Приятно на вас вырулить.
— Вот именно, вырулить. Надеюсь, я вам хлястик на пальто не оторвала? А то я вроде подвернула лодыжку.
— Да, серьезно? Все эти высокие каблуки! Для меня загадка, как женщины на них ходят. Ну как вы, ничего?
— Ах, все в порядке, спасибо!
— Слабости или неприятных ощущений нет?
— Так, немного голова кружится.
— Вам не мешало бы чего-нибудь выпить.
— А вот это мысль. Я бы за милую душу.
— Можно вот здесь, — предложил Фредди, указывая на «Боллинджер-бар», поблизости от дверей которого им посчастливилось оказаться. — Самое приличное место, если верить cognoscenti.[27]
Быть может, тайные уголки его сознания, когда они заходили внутрь, и были омрачены червем сомнения из-за того, что он не препроводил свою подопечную в одну из многочисленных кофеен на Бонд- стрит, а вместо этого галантно увлек ее в заведение, в котором, как известно, за неразличимую на глаз капельку алкоголя сдирают с вас по три шкуры; да, быть может, но он сумел это скрыть. Рыцарский дух Видженов сам по себе оградил бы Фредди от неправого помышления, но когда оно все же прокралось к нему в душу, то было тут же изгнано напоминанием, что мужу именно этой дамы обязан обеспеченным будущим. Если человек по велению сердца вложил вам в карман несколько тысяч фунтов, а его супруга, идя по Бонд- стрит, едва не падает вам в руки, и теперь вся трепещет, то самое меньшее, что вам следует сделать, — это вернуть ей сияющий вид, угостив каким-нибудь испытанным средством, и вас не отпугнет, если при выборе она проявит склонность к коктейлям с шампанским.
Да, именно к ним тяготели пристрастия Долли Моллой, и, как Виджен, как джентльмен, Фредди мужественно перенес тяжесть удара на свой кошелек, которой такому обращению, вообще говоря, научен не был. Фредди нисколько не побледнел под слоем загара, когда она осушила первый бокал и поставила вопрос о втором. Манера, в которой он повел беседу, была верхом беспечности и раскованности.
— Занятно, что мы с вами так взяли и выскочили друг на друга. Что вы поделывали в этих краях? По магазинам бродили?
— Нет, просто гуляла. Я должна встретиться с мужем, мы обедаем в «Баррибо». Мы теперь там поселились.
— Правда? — произнес, напрягая внимание, Фредди. — Чудное местечко.
— Нн-ну. Сняли там очень комфортабельный номер.
— Все-таки есть разница с Вэлли Филдс. Вообще я был довольно удивлен, когда Корнелиус мне рассказал о вашем отъезде.
— Да, мне тоже кажется, что мы как-то резко сорвались, но это все из-за Мыльного.
— В самом деле? А кто это — Мыльный?
— Я так зову мистера Моллоя. Это у нас с ним семейная шутка. Первый свой миллион он сделал на мыле.
— Понимаю. Действительно забавно, — сказал Фредди, которому приходилось на своем веку слышать и более нелепые нежности. — Зато вы никогда не отгадаете, кто сейчас занял этот дом.
— Его уже успели сдать заново?
— Оторвали с руками и ногами. Теперь там свила гнездышко одна ужасная знаменитость. Писательница Лейла Йорк.
— Да что вы говорите? А что это она переехала в Вэлли Филдс? Я тут как-то читала статью в газете, что она владеет пышным домом, которых так много у вас в Англии.
— Да, Клейнз Холл, в Луз Чиппингс. Это в Сассексе. Но у нее теперь возникла блажь написать роман о пригородной жизни. Вы ее читали?
— Нет. Я слышала всякие разговоры, но для меня это, по-моему, слишком слащаво. Мне нравится, когда кровищи побольше, и куча всяких китаез.
— Вот-вот, мне тоже. Но вы не знаете самого главного. Она меняет личину. Ее новый роман будет мрачным, угрюмым, одна нищета и беспросветность, в духе Джорджа не помню уже какого, и вот она прибыла в Вэлли Филдс, чтобы впитать в себя, как это у них называется, местный колорит. Я-то думаю, она сваляла дурочку. Обычно ее хлам продается в несметных количествах, а до этой штуки, полагаю, охотников вообще не найдется. Ну, как бы там ни было, у нее теперь пунктик — писать глубокие и мрачные вещи, и она настроена биться до конца.
— А издатели лай не поднимут?
— Поднимут, и еще какой! А уж бедный Пуфик! Пятьдесят семь раз будет за ночь просыпаться. Очень много в дело вложил, а без денег он задыхается, как акула на свежем воздухе.
— Пуфик?
— Личность, которая ходит в тот же клуб, что и я. По фамилии Проссер.
— Проссер? Слыхали, слыхали. Ведь это у миссис Проссер на днях стащили украшения?
— Совершенно верно. Это Пуфикова жена. На секунду отвернулась, а когда хватилась, камушков уже нет.
— Я об этом в газетах прочла. Они думают на горничную?
— Да, кажется. Когда поднялся шум и крик, она исчезла.
— Ну и я тоже должна исчезнуть, не то опоздаю на ланч, а Мыльный не любит, когда долго не ест.
— Я вас посажу в такси, — ответствовал Фредди, испытывая громадное облегчение оттого, что ему не придется более смотреть на уходящие в бездну потоки шампанского.
Он посадил даму в такси, и она укатила, махнув ему на прощание своей точеной ручкой. Фредди радушно помахал ей в ответ, и подивился тому, до чего же замечательная особа эта миссис Моллой, даже пожалел было, что не так часто встречал ее в то время, когда она жила в «Приусадебном мирке», но праздное размышление было прервано совсем близкими звуками сопрано, в котором были вкраплены по- дурному звонкие нотки.
— Бригхэм Янг,[28] если не ошибаюсь? — пропело сопрано, и он подскочил вверх на шесть дюймов. Позади него стояла Салли, и он не замедлил отметить, что глаза ее заволокло той недвусмысленной пеленой, которая всегда заволакивает глаза идеалисток, как только им доводится увидеть, как их суженые подсаживают в такси блондинок и машут тем вслед с чрезмерным воодушевлением.
— Боже мой, Салли! — сказал он. — Я из-за тебя вздрогнул.
— Что ж, понять можно.
— Каким ветром тебя сюда занесло?
— У меня была встреча с редакторами Лейлы Йорк по поводу новых планов. У них здесь, за углом — контора. Разве вопли сюда не долетали? Да, так кто же…
— Не понял. Ты о чем говоришь?
— Тебе легче будет, если скажу я? Ну хорошо. Кто эта женщина, с которой вы тут прогуливались?
— То есть, случайно встретились?
— Хорошо, встретились?
Если вы — жених, и жених молодой, вы, угодив в подобные обстоятельства, должны испытать ни с чем не сравнимый прилив сил, когда вспомните, что у вас наготове — правдивая история, в которой даже самый въедливый критик не найдет слабого местечка. Там, где юноша с менее счастливым уделом стал бы шаркать ногами и натужно мямлить фразы, которые начинаются с «во-от», Фредди был стоек и прямодушен; голос его, когда он заговорил, звучал не менее чисто и ровно, чем голос мистера Корне-лиуса, декламирующего любимый отрывок из поэмы сэра Вальтера Скотта.
