— Так ведь у тебя же нет фотоаппарата?
— Ерунда, — ответила Долли. — Захвачу вечерком в «Сел-фридже».
Угощая Салли запеканкой с мясом и печеными яблоками в знакомом ему пабе, который оказался за ближайшим углом, Фредди прибегнул к режиму строжайшей секретности, то есть подошел к вопросу о концерне так же, как мистер Моллой, когда почти даром отдавал ему свою акцию. Мистер Моллой, пояснил он, планирует скупить все сверхдоходные акции и, что вполне естественно, хотел бы удержать их стоимость на прежнем уровне, а это было бы невозможно, если бы все вокруг начали трещать и судачить о том, какая это сногсшибательная штука. Принцип здесь тот же, говорил он, что и на бегах, когда тебе сообщают тайные сведения и велят молчать, чтобы не срезать ставки. Высказывая эту мысль, он испытал мимолетное чувство вины, вспомнив, что сам же отступ-ил от этого курса, когда недавно беседовал с мистером Корнелиусом; но уж теперь волноваться об этом было поздно, да и, с другой стороны, человека, с головой погруженного в недвижимость и кроликов, вряд ли бы заинтересовала такая новость.
Вот почему, встретившись с Лейлой Йорк и тронувшись в путь по направлению к дому, Салли завела речь не о грядущих десяти тысячах фунтах, а о мероприятии клуба «Перо и чернила» и выступлении своей госпожи.
— Ну как, все обошлось? — спросила она. — Вы были в голосе?
— Да, вполне.
— И что вы им сказали?
— Наговорила обычную галиматью.
— Много ли явилось чудищ?
— Не меньше миллиона.
— А как их шляпки?
— Не поддаются описанию.
Вопросы, судя по всему, не находили желанного отклика, но Салли еще пыталась завязать беседу:
— Я была у мистера Сэксби.
— В самом деле?
— Ушла, когда он начал набирать номер мистера Проссера, желая сообщить ему дурные известия.
— Ах, вот как? — сказала Лейла Йорк и снова умолкла, на сей раз уже до конца поездки.
Салли ставила на место машину и размышляла об этом необычайнейшем явлении. Такие чудеса замкнутости были совершенно не в духе ее говорливой работодательницы. Конечно, можно допустить, что это нормальный спад, наступивший после длительного общения с дамами, но чувствовалось, что дело обстоит не так просто. Даже после двухчасового свидания с участницами клуба «Перо и чернила» Лейла Йорк должна была выглядеть как-то посвежее.
Тут явилась мысль, что сейчас в самый раз сгодилась бы чашечка крепкого чаю. Салли не приходилось бывать на литературных утренниках, но знакомые уверяли, что вся, так сказать, материальная пища (не путать с интеллектуальной) представляет собой слегка подогретый грейпфрут с засунутой внутрь вишней, нечто вроде рубленой курятины, внедренной в размякшее тесто, и печеную грушу. Следовательно, уныние Лейлы Йорк вызвано недоеданием, и причина эта устранима с помощью чая и поджаренных булочек с маслом. Салли заготовила спасительные снадобья, разложила их на подносе и отнесла в сад, где в это время находилась мисс Йорк, взиравшая перед собой тем самым взглядом, который в своих собственных книгах она охотно нарекала
Безропотная вялость, с которой она приняла угощение, побудила Салли заговорить с ней. За месяцы, проведенные в Клейнз Холл, она всей душой привязалась к Лейле Йорк и уж никак не могла смириться с тем, что та пребывает в упадке.
— Что все-таки стряслось? — отрывисто спросила она.
Салли понимала, что ее могут одернуть. Немудрено представить себе, как при подобном обращении со стороны какой-то секретарши вздымается надменная бровь и звучит холодно: «Не поняла». Однако вопрос пришелся впору, писательница уже испытывала потребность облегчить душу. Видно, есть что-то такое в грейпфрутах с вишней, рубленой курятине и печеных грушах, что расщепляет сдержанность и взывает к простой доверительности. Мисс Йорк не стала поднимать брови. Она ответила Салли так, как отвечает довольный вопросом человек.
— Я страдаю из-за Джо.
Салли уже знала, что Джо — загадочный муж Лейлы, лишившийся этого звания несколько лет назад. С тех пор, как Салли заступила на пост, ей неоднократно случалось выслушивать упоминания этого имени, и ее частенько занимало, что же он за птица. Обычно она представляла его крупным мужчиной весьма значительной наружности, с пронизывающим взглядом и бравыми усищами, поскольку не могла и помыслить, что для столь тяжкого супружества может сгодиться что-либо меньше похожее на упыря. Да-да, громадный, с пронизывающим взором, могучий и, во всяком случае, немногословный. Другой человек никогда не смог бы жениться на такой речистой особе, как Лейла Йорк.
— Что вы говорите? — выдавила из себя Салли. Едва ли то была реплика к месту, а, впрочем, собеседница с готовностью на нее откликнулась.
— Я сегодня его видела.
На сей раз ответ у Салли получился еще короче. Она сказала:.
— Ну?!
— Да, — подтвердила Лейла Йорк. — Он там был. Совершенно не изменился. Не считая того, — вспомнила она, — что у него наметилась лысина. Я ему всегда говорила, что он дождется лысины, если не будет каждый день делать особую гимнастику.
Салли оставила без комментариев сообщение о лысине. Вместо этого она изо всех сил задержала дыхание.
— Здорово меня тряхануло, когда я его вдруг увидела.
В этой точке беседы Салли себя решительно осадила, ей не стоило выражать изумления. Молчать гораздо разумнее. Впереди маячила исповедь об одинокой постели, а благоразумный человек такие исповеди не прерывает.
— Не видела его три года. Он тогда жил у матери. Любопытство Салли все распалялось. Значит, Джо ушел к матери. Интересно! Салли слышала о том, что с женами это случается повсеместно, а с мужьями — несколько реже. Созданный ею образ начал неумолимо комкаться. Тот, первоначальный Джо просто обязан был взять винтовку и уйти в Скалистые горы отстреливать свирепых гризли.
— А мать-то какова! — неожиданно вскричала мисс Йорк. — Змеи!
— Змеи? — удивленно переспросила Салли. Она почувствовала, что само по себе упоминание беспозвоночных едва ли бросает свет на истину, и ей захотелось, чтобы тема получила некоторое развитие. Что это не просто восклицание, сомнений у нее не возникло. Испытывая известный подъем чувств, женщина способна возопить и «Змея!», и «Гадюка!», и даже «Кобра!», но не во множественном числе.
— Они у нее жили, — пояснила мисс Йорк. — Она играла в пьеске «Герпина, королева змей» и выносила их с собой на сцену. В тех исключительных случаях, — с горчинкой добавила она, — когда эту сцену получала… Я вам когда-нибудь рассказывала, Салли, о своем браке?
— Нет-нет, никогда. То есть, мне, конечно, известно, что вы были замужем.
— А вам бы понравился Джо. Он всем нравился. Я его любила. Беда его в том, что он очень, очень слаб… Чистой воды кролик, который и на гуся топнуть побоится.
Отметив про себя, что кроликов, способных в наше время топнуть лапой на гуся, остались считанные единицы, Салли не поделилась своим наблюдением с патронессой. Она вообще браковала негодные плоды воображения.
— И вот, когда его мать в очередной раз
