— Значит, так ему и скажем.
— Это очень трудно!
— Почему?
— Если тебе не трудно, ты и скажи!
— Конечно! — воскликнул Джон. Кому же еще? Когда сильный мужчина берет в жены робкую, слабую девушку, он избавляет ее от всех забот.
— Нет, правда?
— А то как же?
— Я не могу взглянуть ему в лицо…
— Не так уж много потеряешь. А где он?
— Кажется, в деревне.
— Значит, в «Гербе». Так. Ясно.
И Джон твердо, по-мужски, вышел из сада.
Хьюго был не в «Гербе», а на мосту, откуда смотрел на воду. Для счастливого жениха он казался мрачноватым. Когда он поднял взор, то живо напомнил рыбу с неприятностями.
— Привет, — сказал он достаточно тускло. Джон смутно ощутил, как надо действовать.
— Хороший денек! — заметил он.
— Где?
— Да здесь. Вот этот.
— Я рад, что ты так считаешь, — сказал Хьюго, хватая кузена за рукав. — Мне нужен совет. Ты, конечно, тюря и размазня, но разум у тебя есть. Понимаешь, я влип, как последний осел.
— А что ты такое сделал?
— Обручился с Пэт.
Сказав это, Хьюго привалился к перилам и посмотрел на Джона с мрачной радостью.
— Да? — проверил Джон.
— Что-то ты не удивился!
— Удивился, и еще как. А почему ты…
Хьюго, выпустивший было рукав, снова сжал его, для вдохновения.
— Помнишь, я тебе говорил, что у Ронни лакей женится? Такой Бессемер.
— Помню. У него еще уши какие-то.
— Да, как крылья у аэроплана. Но он вчера женился. Гостей принимал у Ронни.
— Вот как? Хьюго вздохнул.
— Сам знаешь, старикан, есть что-то такое в этих свадьбах. Не хочешь, а рассиропишься. Может, это от крюшона. Я предупреждал, опасный напиток. Ронни резонно ответил, что не намерен расходовать шампанское на субъекта, который тебя бросил. В общем, крюшону было — залейся, и так через час что-то на меня накатило.
— Что именно?
— Такая, знаешь, тоска. Как говорится, все скорби мира.
— Это, скорее, от крабов.
— Может быть, — согласился Хьюго, — но и крюшон помог. Сижу, горюю о роде человеческом и вдруг — бац! — все понял. Насчет Пэт.
— Ты ее пожалел?
— Естественно. Вот смотри, сколько я ни бьюсь, она на тебя — ноль внимания. И тут мне что-то подсказало: да она же
— То есть как?
— Наверное, это все-таки крюшон. И вообще, сам знаешь, свадьба… В общем, подумал я так и написал ей письмо. Все-таки, жаль человека!
— Почему? Она же еще за тебя не вышла.
— Ну, чтобы все улеглось, пошел я в парк, к Серпентину.[98] Письмо оставил у Ронни, на письменном столе. На воздухе стало полегче, я немного одумался. Нет, она девушка хорошая. Если уж на ком жениться, лучше на ней. Но зачем? У меня столько дел, я не вправе себя связывать.
Хьюго снова посмотрел на воду, словно решая, не броситься ли вниз.
— Крошу я уткам пирог, и вдруг — как озарило: надо скорей порвать письмо. Прихожу — а его нет. Теша эта, толстая такая, левый глаз косит, крутилась на кухне. Подъедала за нами, что ли. Она и сказала, без зазрения совести, что дала письмо зятю, чтобы он бросил по дороге.
— Вот это да! — воскликнул Джон.
— Вот, — согласился Хьюго, — это да. Схватил я такси, помчались мы на вокзал, а поезд уже отходит. Бессемера я, правда, увидел, он высунулся из окна, чтобы отвязать от ручки белый атласный башмачок. Ну, я попятился, налетел на носильщика…
— А дальше что?
— Вернулся к Ронни, посмотреть расписание. Ты знаешь, что в этот Радж почти не ходят поезда? На 5.16 я не успевал, а следующий — 9.20. На него я тоже не попал, спутал с горя время. В общем, приехал на товарном, то есть на молочном, это 3.00 ночного времени. Мучения описывать не буду. Сразу помчался к Пэт, то есть к их дому, чтобы перехватить письмо.
— Почтальон бы его не отдал.
— Ему и не пришлось, он уже возвращался. Я стоя заснул, но вышла Пэт, мы с ней поздоровались. А потом она и скажи: «Спасибо. С удовольствием за тебя выйду».
— А ты что?
— Ну, я тоже сказал «Спасибо» или что-то в этом духе и отправился в «Герб». Там я, кажется, заснул, потому что помню одно — как старый Джадвин отчищает от джема мою голову. Пошел я сюда, чтобы все обдумать. Вот ты и скажи мне, как выкрутиться?
— Да, нелегкое дело…
— То-то и оно. Выкрутиться надо, сердце ей разбивать нельзя.
— Нужна особая осторожность.
— Вот именно.
Джон немного подумал.
— Когда вы с ней обручились? — уточнил он.
— Часов в девять.
— Ты уверен?
— Как раз после первой почты.
— Вроде бы ты стоя поспал?
— Ну, это недолго. А в чем дело?
— Сейчас узнаешь. С тех пор прошло больше десяти минут?
— Конечно!
— Тогда не беспокойся. Десять минут назад с Пэт обручился я.
Когда Джон вернулся, Пэт стояла у кустов лаванды. Легкий ветерок играл в волосах с солнечным лучом. — .Ну, как? — спросила она.
— Все в порядке.
— Ты ему сказал?
— Да.
Пэт откликнулась не сразу. Над лавандой летали пчелы.
— Он очень страдал?
— Ужасно! Но совладал с собой. Когда я уходил, он был вполне спокоен.
Развить эту тему не пришлось, так как что-то укололо его в правую ногу. По-видимому, пчела, которой приелась лаванда, решила попробовать что-то новое. Джон собрался ее отогнать, но Пэт проговорила:
— Джонни!
