Поднявшись, я пошел домой. Карел уже давно расплатилась за все. Точнее, она сначала расплатилась за свои грешки, а потом уже их свершила. Так же, наверно и ее сестра. Мы все были мухами, застрявшими в огромной и бессердечной паутине с красивым и сильным именем Объединенные земли. И пауком был даже не Ранцесс.
12
На следующий день я проснулся еще до рассвета. Моя старая кровать казалась непривычно мягкой, а мысли не давали шанса уснуть. Поднявшись на террасу, я прикрыл глаза. Там, в степи, я мог стоять так часами, прощупывая окружающее пространство километр за километром на разных доступных мне уровнях. Я искал людей, воду, животных, энергии, скопления различных сил, в которые можно было бы погрузиться с надеждой поднять из глубин прошлое. Представляя внутренним взором всю Землю, я думал о белом дереве. Каждый день я находил ответ на какой-либо вопрос. И с каждым найденным ответом прибавлялось еще больше вопросов.
Здесь же, почти в Зальцестере, царил мрак для подобных проникновений в окружающее пространство внутренним взором. Лавины эмоций, бесконтрольное использование стихий, массы энергии, заключенной в магических программах. Несистематизированное и взъерошенное, взбудораженное человеком и его деятельностью пространство. Измученное, изъеденное, высосанное до истоков… Ведь многие псионики это чувствовали. И поэтому избегали столицы, предпочитая пригород или резиденцию. Город слишком вопил, было жутко проникать в его душу.
Сегодня я отправлюсь к Воронке. Если там что-то происходит, скрыть это будет очень сложно. Только, как оставить маму? Зная теперь, что она совершенно одна? Подумать только. Папины ангелы были когда-то телохранительницами Императора. Если поверить в историю Сархата (в которую я все же не мог до конца поверить) — моими хранительницами. Но это не то, о чем стоит сейчас думать. Я вздохнул, открывая глаза. Солнце выходило из-за горизонта, стремительно освещая просыпающийся мир.
Обернувшись, я вздрогнул.
— Не спиться? — Мама сидела на диванчике в углу террасы, зябко подложив под себя ноги.
— Я поеду к Воронке… — Присел я рядом, дотрагиваясь до ее ледяных ступней. Положил на колени, грея в ладонях. И ты еще спрашиваешь, в кого у меня привычка ходить босяком…
— Возьми с собой кого-нибудь. Если там псионики Арханцель…
— Ни Ранцесс, ни Арханцель не тронут меня, мам.
— Все равно.
— Да, кого? Есть хоть кто-то, кому можно доверять? Даже наша Анж…
Я не договорил. Не было и капли обиды, что наша Анж оказалась доносчицей. Я скучал по ней, как по члену семьи.
— Возьми Карел. — Предложила мама, и я удивленно обернулся. — Не смотря ни на что — она знает свое дело. Ты сам вчера сказал, и я чувствую, что это правда — они с сестрой охраняли Императора.
— Почему она одна?
Теперь уже мама подняла ко мне удивленный взгляд. Я усмехнулся.
— Я видел ее вчера. И раньше, она привела ко мне в башню Эрхарт Тиза — потомка Кам Ин Зара. Она одна. Они больше не работают вместе с Тайрен?
— Я не видела Тайрен с тех пор… — Мама осеклась. По ее ускользающему взгляду легко можно было догадаться, о чем она вспомнила. В памяти мгновенно всплыла та ночь. И утро, тяжелое и грубое. А потом ее приезд ко мне в Школу. И еще больше унижения… Могла ли она появиться в нашей семье после этого?
— Если тебе будет спокойнее, я попрошу Карел поехать со мной. Найти ее, думаю, будет не сложно?
— Не сложно. Она придет к завтраку. Я уже попросила.
Вот как… Жизнь не стоит на месте, ты права, мама. Чтобы ты попросила о чем-то одну из сестер…
— Расскажи о вашем с отцом мире. — Попросил я. Мама вздохнула.
— В нашем мире нет ланитов. Это, пожалуй, главное. — Начала она и я обернулся. — Нет того уровня, на который становится организация общества в виду их присутствия. Ввиду их вечности, их памяти, их силы и ответственности. В нашем мире все скоротечно и безответственно. У нас нет живых примеров чистоты. Наверно так. У нас нет магии и можно считать — нет псиоников.
— Как это? — Не понял я.
— Вот так. Нет. Есть ученые, есть правительства, есть простые рабочие и бизнесмены. Весь окружающий мир идет по одному из направлений: деньги, творчество, наука. Иногда, в отдельных гениальных личностях эти направления пересекаются, но не часто. — Мама изменила положение, подобрав под себя согревшиеся ступни. Я обнял свои колени, не веря в то, что она рассказывает.
— Естественно, у нас нет видоков. Зато у нас есть религии. Это почти как Гильдии здесь. — Она засмеялась. — Шучу. Хотя, возможно это не такая уж шутка. Ты не поймешь данный аспект нашего мира. И я не в состоянии преподнести тебе его во всем цвете и разнообразии…
Мама помолчала, вздыхая. Возможно, она вспомнила что-то оставленное там — давно.
— Наш мир на порядок более технократичен. В основном потому, что нет магии. Для многого из того, для чего здесь используется магия — у нас используются машины. В связи с этим — другой воздух, другой звук, другие профессии.
— Нет Гильдий?
— Нет. Так же другая география. И множество языков.
— Языков?
— Да. Мы говорим на десятках языков и сотнях наречий. Практически у каждой страны — свой язык.
— Как же вы общались между странами?
— Учили языки либо нанимали переводчиков.
Я задумался. Как это — нет магии и псиоников? Как это можно себе представить?
— А креацин есть?
Мама засмеялась.
— Не знаю. Возможно, есть. Но так как нет магии, никто не имеет представления, что его можно использовать как носитель ваших программ.
— Но иллюзоры, порталы?
— Есть механические, электрические, куча других аналогов. Кстати, более удобных.
— Например?
— Ну… Самолеты. Огромные металлические птицы. Метро, машины, поезда… Телефоны, Интернет.
Мама вспоминала, пытаясь описывать. Не имея возможности увидеть картинку от нее, я слабо представлял себе, как оно работает
— Что ты делала там? И что делал отец?
— Саша был писателем-сценаристом. Я… — Мама дотронулась до подбородка. — Я писала программы, как ты для креацина, но для машин.
— Была магом для машин?
— Вроде того…
Я поднял взгляд на вошедшую на террасу Рори.
— Завтрак на столе.
— Позови, когда появиться Карел. — Кивнула мама. Рори кивнула в ответ, пробежав по мне странным взглядом. Когда она ушла, я тихо признался:
— Рори никогда не будет для нас тем, кем была Анж…
— Я верну Анж. — Кивнула мама. — Мне тоже тяжело без нее. Пятнадцать лет — это не один день.
