них. И нас очень быстро найдут.
Балинор покачал в ответ головой, на его губах блуждала легкая улыбка.
— Нет, гномы едва ли обратят на нас внимание, они будут целиком заняты другим человеком. Как только военачальник Гномов падет от стрелы Меньона, кто-нибудь из нас должен стремительно ринуться вглубь ущелья, увлекая за собой разъяренную толпу гномов. Это настолько злой и свирепый народ, что они с дикими воплями бросятся за этим человеком и немедленно постараются свести с ним счеты. Думаю, осматривать местность в поисках неприятеля они не станут, видя перед собой близкую и реальную добычу.
Все присутствующие затаили дыхание. План был блестящим по замыслу, но жестоким. В глазах путешественников появилась тревога. Все они дорожили друг другом и не хотели никого терять.
— Звучит красиво, однако не для того человека, который предоставит себя на растерзание гномам, — покачав головой, иронично заметил Меньон. — И кто же сделает этот отчаянный шаг, равносильный самоубийству?
— Это мой план, — твердо произнес Балинор. — И никто другой, а только я сам должен отвлечь внимание гномов. Я постараюсь ускользнуть от них и чуть позже присоединюсь к вам на окраине Аннарских лесов.
— Ты глубоко заблуждаешься, если полагаешь, что я разрешу тебе это сделать, — горячо заявил Меньон. — Мне предстоит сделать выстрел, значит, и все последующие шаги, вытекающие из этого, должны остаться за мной.
Балинор было попытался возразить Меньону, но его опередил Гендель, который решительно выступил вперед, подняв руку в знак полного несогласия.
— Это очень хороший замысел, и наша задача помочь его осуществить. Вы представляете, что значит сразиться или отразить атаку нескольких тысяч гномов. Человек, который способен выстоять в этой ситуации, должен быть, по крайней мере, рожден в лесах или долинах, а потому должен знать натуру и повадки Гномов, уметь бороться с ними и постараться выжить. Человек слишком далек от племени Гномов — и по своему рождению, и по складу мышления, и по образу жизни. Эту роль надлежит выполнить Карлику, обладающему опытом военных столкновений с Гномами. Из всего сказанного следует, что пойду я.
Кроме того, — мрачно добавил Гендель, — я уже говорил вам, как горячо они хотят заполучить мою голову. Они не упустят случая свести со мной счеты за все.
— Нет, Гендель, нет, — решительно запротестовал Меньон. — Я обязан выполнить свою миссию до конца…
— Гендель прав, — коротко оборвал спор Балинор. Все посмотрели на него в изумлении. — Выбор сделан. У Генделя наилучшие шансы выжить. Да хранит его бог!
Он повернулся к коренастой сильной фигуре карлика, подошел к нему, протянул свою руку и широко улыбнулся. Все члены отряда тепло попрощались с Генделем, пожелав ему удачи в столкновении с гномами. И через несколько минут отважный карлик исчез. Стук барабанов и оживленные голоса гномов гулко раздавались в лесу.
— Завяжите рты Ши и Флику. Если они закричат, никто не должен слышать их, — приказал Балинор. Оба эльфа и Меньон были поражены столь неожиданной командой, однако беспрекословно выполнили распоряжение Балинора. Оба жителя Долины были привязаны к носилкам. И спустя несколько мгновений все четверо были готовы немедленно отправиться в путь.
Впереди ярко горели ритуальные костры гномов. Говорят, это был день, когда небесные светила предвещали удачу. Потому с неистовым упорством шептали гномы свои молитвы над священным огнем алтаря, умоляя бога даровать им силу и хранить их от зла. По всей земле разнесся слух о великом жертвоприношении вблизи Нефритового Ущелья, и отовсюду прибыли к алтарю гномы. Много добра было роздано всем пришедшим, однако основным содержанием ритуального праздника было страстное чтение молитв. Жрецы прославляли своих военачальников, просили бога защитить их от злых чар и наделить их необоримой силой. Под звуки труб собравшиеся гномы воспевали хвалу богу; в молитвенном экстазе тысячи гномов склонялись перед священным алтарем, распевая гимны во славу бога. Поднятые вверх руки, опущенные головы, торжественное выражение глаз — все это создавало атмосферу важности и неповторимости момента. Искреннее возбуждение, охватившее народ Гномов, поддерживалось хриплым ревом труб, ритмичным звучанием барабанов и протяжными песнопениями жрецов. Вся толпа была охвачена единым религиозным экстазом настолько, что не замечала ничего вокруг. Даже дети и животные поддались общему настроению. Пламя костров бросало на темную толпу красные и оранжевые блики, которые придавали особую торжественность происходящей церемонии. Ритмичная дробь барабанов, мерцающий свет костров, возбужденные лица и громкие песнопения — все это создавало некую священную ауру вокруг поклоняющейся божеству толпы, способствовало созданию особого молитвенного настроения. Мощный торжественный хор голосов звучал слитно и громко: можно было подумать, на площади собрались все представители племени Гномов. Сила воздействия молитвы была такова, что практически вся толпа отключилась от внешнего мира. Для участников этого молитвенного собрания исчезло все окружающее, они полностью сосредоточились на своих внутренних переживаниях. Толпа находилась как бы под воздействием наркотика. Перед их мысленным взором развертывались феерические картины общения с Богом. Окружающая природа способствовала этому настрою. Озаренные багровыми отблесками костров скалистые пики, окружавшие святилище, вздымались вверх, похожие на огромные священные обелиски.
Между тем все четверо, держа носилки с жителями Долины, неуклонно продвигались вперед и вскоре вступили на лесистую часть склона, который служил крышей для Нефритового Ущелья. Кусты и деревья скрывали отчаянных путешественников, но сердца их замирали все больше по мере этого опасного продвижения. Меньон, подойдя к самому края склона, с ужасом совсем близко увидел тысячи маленьких фигурок, охваченных молитвенным экстазом. Он отшатнулся, им овладел нестерпимый страх, но не за себя, а за несчастного Генделя, который вот-вот попадет в руки этих неистовых фанатиков. Меньон закрыл глаза; его пылкое воображение рисовало мрачные картины жестокой расправы над карликом.
Некоторое время путники осторожно шли лесом, и вдруг Балинор возвестил о том, что впереди — десятки ярдов открытой скалистой местности, вслед за которой начинаются густые Аннарские леса. Таким образом, настал тот решительный момент, когда все участники отряда — в большей или меньшей степени — должны были проявить себя.
— Мы желаем тебе удачи. И надеемся, что жертва Генделя не будет напрасной, — обнадеживающе сказал Балинор и положил на плечо Меньона свою большую руку.
Взоры взволнованных путешественников были обращены к Меньону, который неспешно, сохраняя полное присутствие духа, достал свой колчан со стрелами, приладил к тетиве стрелу и… В этот самый момент Меньон со всей очевидностью понял, что ему надлежит убить человека без видимых на то причин. Искусный охотник и бывалый воин, он ни разу не дрогнул перед лицом опасности, десятки раз попадая в рискованные и отчаянные ситуации. Горячность натуры, молодой пыл много раз помогали ему смело отражать натиск опасных врагов или животных. Однако все это было продиктовано конкретными целями: это всегда был бой, поединок, сражение, где Меньон всегда с честью выдерживал испытание, уготованное ему судьбой. А сейчас предполагалось, что он выстрелит в совершенно безоружного человека, хотя и неприятеля, когда тот меньше всего ожидает нападения. Собственный воинский кодекс чести не позволял Меньону Леа выстрелить просто так.
— Ты должен сделать это, — раздался грозный шепот Балинора; его глаза пылали яростной решимостью.
Дурин со страхом смотрел на мрачное лицо принца Леа, который был поставлен перед выбором. Дэйел, со всей юношеской незащищенностью чувств, трепетно вглядывался в статную фигуру отважного жителя высокогорья.
— Я не могу убить человека таким путем, даже если это спасет нам жизнь… — покачал головой Меньон.
Вновь воцарилось тягостное молчание. Лица друзей горели, руки дрожали от неодолимого волнения.
— Я сделаю это, — наконец тихо произнес принц Леа и осторожно посмотрел вниз, где буйствовала
