ДНЕВНИКИ

3 Мф.11:25; Лк.10:21.

4 Макс Жакоб: 'Я не критик, но я люблю восхищаться и еще больше – говорить, что восхищаюсь' (фр.).

5 Роже Нимье: 'Наиболее позитивное чувство этого серого мира – это нежность или жалость. И из-за его вкуса к подробностям привычным, подробностям 'согревающим', Сименон – русский писатель (!!!), какими их понимали в 19-м веке…' (фр.).

Светлый вторник, 1 мая 1973.

Пасха. Страстная. Чуть-чуть омраченные мелким раздражением на суету в алтаре (четыре священника, пять дьяконов!), но в основном светлые, такие, как нужно. И все, что нужно. Я убежден, что если бы люди услышали по-настоящему – Страстную, Пасху, Воскресение, Пятидесятницу, Успение, не нужно было бы богословие. Оно все тут. Все, что нужно духу, душе, уму и сердцу. Почему люди могли веками спорить об justificatio1 , об искуплении? Все это в этих службах не то что раскрывается, а просто вливается в душу и в сознание. Но вот удивительно: чем больше живу, тем больше убеждаюсь, что большинство что-то другое любит и чего-то другого ждет от религии и в религии. Чего-то, что я ощущаю как идолопоклонство, что делает контакт с 'религиозными' людьми таким мучительным.

Сегодня под майским солнцем по Пятой Авеню. Lunch hour2 . Толпа. И вдруг поражаешься: как мало в этой толпе людей с простыми лицами, с человеческой заботой и глубиной. Эта мысль пришла в голову, когда навстречу попалась средних лет женщина, очень просто, почти бедно одетая, именно с таким лицом.

Пятница, 4 мая 1973

Потрясающие 'Дневники' Эдуарда Кузнецова. Ведь, вот, кажется, что после Марченко, Гинзбурга и Н. Мандельштам уже нельзя больше 'реагировать' на весь этот ужас. Читаешь Кузнецова, и снова нельзя оторваться. Читаю 'эмигрантскими' глазами: сколько людей в эмиграции, самых что ни на есть 'непримиримых', 'верных' и 'белых', были бы идеальными чекистами. Самое для меня ужасное в этих книгах – это, конечно, 'послушание' всякой советчине. От одной выписки не могу удержаться: '…ничто так не отвращает от религии, как личный – особенно камерный – контакт с верующими' (стр. 68).

Книга Jean Cau 'Les Ecuries de l'Occident'3 . Много очень верного о гниении Запада, о коренной лжи всякого эгалитаризма и гуманизма и т.д. Много также неверного. Отсутствие измерения внутренней жизни. Всегда – история, власть, сила или биение себя в грудь… Но основное верно. Исчезновение в мире 'sursum corda'4.

Все эти дни – пасхальные Литургии и крестный ход. Пасха как 'вечность'. Повторение неповторимого.

Прочел интересный сборник (перепечатанный с самиздатовского издания) – 'Август Четырнадцатого читают на родине'.

Понедельник, 7 мая 1973

В субботу, после последней пасхальной Литургии, уехали, как в прошлом году, в Montauk Point – отдышаться. Ночевали в том же мотеле в Easthampton. Насладились неимоверно. Утром на скале около маяка. Оке-

1 Оправдание (лат.).

2 Обеденное время (англ.).

3 Жан Ко 'Конюшни Запада' (фр.).

4 'горй имеем сердца' (лат.).

ан. Солнце. Тишина. Завтрак в немецком ресторане на пристани в Sog Harbor.

В пятницу вечером Митя Поспеловский. Впечатление очень светлое. Что в эмиграции выросли все же такие 'русские мальчики' – бесконечно отрадно и утешительно. Теперь профессором в Канаде, начинает академическую карьеру. Только бы не свихнулся в то мелкое честолюбие, всезнайство и мелочную суету, что так типичны для академической среды. Вот [cлучайно] купил за девяносто пять центов и лениво перечитываю 'Пнин' Набокова. Как он верно подметил фальшь американского университета, карикатуры на Оксфорд, Гейдельберг и Сорбонну, но карикатуры дешевые. Диссертации, докторат, наука – тут все это вроде зажигалки, которую, не зная, что с ней делать, дикарь вешает себе на нос или на ухо и страшно горд. Эксперты без культуры, мешанина курсов, которые студент выбирает, как овощи на базаре. Библиографии, душный, затхлый воздух 'департаментов', напичканных гениями…

Считаешь дни – до Пасхи, до конца учебного года, до блаженного отъезда в Labelle… Если бы вот так, с таким же ожиданием, надеждой, радостью – считать дни до 'невечернего дня'. А тут – страх, уныние…

Понедельник, 14 мая1973

'Principles are what people have instead of God…'1

'Религия'. Чего только не покрывает это слово! Думал об этом, думая о двухлетнем уже 'несении' М.М., ничем не замечательной средних лет американки, которую я вижу каждые две-три недели, как ее 'spiritual father'2 . Она хочет жить духовной жизнью, но, Боже мой, какая все это мелкая сосредоточенность на себе, как все – муж, сын, соседи, все – ей мешают, как она слепа ко всему окружающему. Какая-то глухая, слепая лейбницевская монада. Так серо, так скучно! И такой же была уже покойная мать С. Что их притягивает или, вернее, чего компенсацией в их жизни является религия?

Скандал в Вашингтоне (Watergate3 ). И одновременно – книга M. de Lombieres 'L'affaire Dreyfus. La cle du mystere'4 . Страшна религия. Но страшно и все 'в себе' – эта, по-видимому, неутолимая жажда власти. Настоящая смертельная опасность только одна: это без остатка быть уловленным каким-то engrenage5 'мира сего' – властью, деньгами, страстью, религией… Отсюда необходимость знать, сознавать, во главу угла всего внутреннего мира поставить: 'проходит образ мира сего…'6 . Вне этого все – узость и теснота', мрак, мучение, и какое мучение! Нет большего мучения, чем 'Я'. Поэтому

1 'Принципы – это то, что людям заменяет Бога…' (англ.).

2 'духовный отец' (англ.).

3 Уотергейт (англ.) – разбирательство противозаконных действий ряда лиц в связи с попыткой установить

подслушивающие устройства в штаб-квартире Демократической партии в отеле 'Уотергейт' ('Watergate') в

Вашингтоне во время избирательной кампании, приведшее к отставке президента Никсона.

4 М. Де Ломбьера 'Дело Дрейфуса. Ключ к тайне' (фр.).

5 системой зубчатых колес (фр.).

6 1Кор.7:31.

таким успехом пользуются все религии, построенные на мнимом освобождении от 'я', всякая ориентальщина. Однако христианское отречение от себя совсем иного порядка. Потому что там, в ориентальщине, человек отказывается от 'я' все же по соображениям эгоистическим, чтобы не страдать. Здесь же, сразу за предложением отречься от себя, следует призыв взять крест свой и нести его, то есть, в сущности, страдать. Но тут все в любви к Богу, тут все в отказе от 'религии' как самоутешения, самоутверждения и т.д. Поэтому и само страдание становится, может становиться – радостью.

'Надо понять…' Достигаешь момента, когда так ясно становится, что понимать-то, в сущности, нечего. Что все 'сложности' ('он такой сложный человек, его нужно понять…') суть сложности мнимые. Все это туман, разводимый нами, чтобы не оказаться лицом к лицу с одной