Полицейские моментально ощетинились:
— Эй, ты! Не подходи!
Толстяк воздел вверх руки.
— Не верьте ни единому их слову! — вскричал он. — Этого человека убила его жена. Она в этом клубе!
— Мертвая жена? — недоверчиво спросил полицейский. — Та, что погибла, вероятно?
Критчли энергично закивал:
— Да! — Тут он опомнился и, поморщившись, уточнил: — То есть нет, она, оказывается, жива!
Полицейский скрестил руки на груди.
— И ты говоришь, что она там? — кивком он указал на клуб «Браунс».
— Да-да! Уже несколько дней.
Все члены клуба захохотали, полицейские недовольно покосились на Критчли, а потом один из них спросил у Уилберфорса:
— И что ты на это скажешь?
Управляющий вздернул голову и устремил на толстяка презрительный взгляд:
— Клуб «Браунс» — только для джентльменов. Это общеизвестно. Присутствие дам строго запрещено правилами. Я твердо могу заявить, что эта… личность… — он брезгливо посмотрел в сторону Критчли, — никогда через порог клуба не переступала. Поэтому все его утверждения — ложь.
Мэдлин восхищенно покачала головой.
— Я согласна с вами, — сказала она Олдричу. — Он действительно умница.
Критчли злобно взвыл:
— Это был он — там, в доме Мэдлин! Я узнал его!
Он ткнул пальцем в Эйдана, который стоял позади остальных, но, к несчастью, возвышался над толпой благодаря своему росту.
Тот постарался принять недоуменно-оскорбленный вид:
— Прошу прощения?
Критчли быстро шагнул к нему:
— Это он отнял ее у меня! Я ее заполучил, а он ее украл!
Один из полицейских со смешком заметил:
— Надо полагать, это было нетрудно кто бы эта женщина ни была.
Критчли стремительно обернулся к нему. От злости он брызгал слюной.
— Она жива, говорю я вам! И теперь принадлежит только мне! — Толстяк начал яростно тыкать рукой в сторону Эйдана: — Пусть он ее мне отдаст!
Сообразительный полицейский сузил глаза, поочередно рассматривая Критчли и Эйдана, Было ясно, что он собирает противоречивые объяснения — и не видит, где здесь может быть правда.
Эйдан постарался скрыть растущую тревогу за презрительной усмешкой.
— Я не имел удовольствия быть знакомым с этим типом, — проговорил он четко и раздельно, — но могу вас уверить, что мне нет нужды красть женщину у таких, как он.
Эта мысль заставила громко расхохотаться успевшую заметно увеличиться толпу собравшихся.
Критчли побагровел от ярости взревев, он вырвал дубинку из руки хохочущего полицейского и бросился на Эйдана, намереваясь его ударить. Тот с тревогой смотрел, как разъяренный боров несется на него, словно бочка пива, спущенная с откоса. Если он собьет Критчли с ног, это только убедит полицейских в том, что ему есть что скрывать.
Но если он этого не сделает, ему придется скрыться. Причем срочно.
К счастью, один из зевак успел подставить Критчли ногу. Заверещав от боли, толстяк упал.
— Вот что, парень, — сердито сказал полицейский, — похоже, ты сильно надрался. Напав на его милость прямо на улице, ты совершил большую глупость. Теперь надолго отправляешься в тюрьму. — Посмотрев на Эйдана, он уважительно дотронулся до шляпы: — Простите за весь этот шум, милорд. Мы все сейчас закончим, если ваш человек, — он кивком указал на Уилберфорса, — отправит с нами кого-то из своих людей.
Управляющий почтительно наклонил голову:
— Буду рад помочь, сэр.
— Подождите!
Повернувшись, все уставились на женщину в черном, которая произнесла эти слова. Толпа расступилась, пропуская ее к главному полицейскому.
— Я — леди Мэдлин Уиттакер.
Ох нет! Эйдан двинулся было к ней, но полицейский строгим взглядом остановил его.
— Думаю, что мне следует услышать то, что желает сообщить ее милость.
Глава 38
В комнатах лорда Олдрича Мэдлин обвела взглядом свою аудиторию, состоявшую из четырех человек: Эйдана, Колина, Уилберфорса и старшего полицейского.
Много лет она старалась не вспоминать о том случае. Но наверное, теперь ей можно вытащить все тайны на свет Божий — и наконец от них освободиться. Пора открыть правду.
Она сжала у себя на коленях трясущиеся руки, стараясь успокоить дрожь.
— Я была глупой девушкой и вышла замуж за первого же мужчину, который сделал мне предложение. Лорд Вильгельм Уиттакер был жестоким и злым человеком, но я не поэтому позволила ему считать, будто умерла.
Мэдлин замолчала, чтобы перевести дыхание. Пока никто из ее слушателей не выглядел особенно удивленным.
— Он часто меня бил — и без всякого повода. Как-то вечером мы шли к приятелю на ужин и мужу не понравились какие-то мои слова. Мы стояли на мосту через реку неподалеку от Уиттакер-Холла, и в этот момент один их наших соседей — молодой человек лет двадцати пяти — проезжал верхом по дороге и увидел, как Вильгельм поднял на меня руку. Он уже был сильно разъярен, и когда этот человек спешился, чтобы помочь мне, муж столкнул его в реку. Неожиданно для меня — и для Вильгельма тоже — оказалось, что этот человек совсем не умеет плавать.
От этого жуткого воспоминания у нее перехватило горло.
— Молодой, человек отчаянно пытался выплыть, но утонул — прямо у нас на глазах. — Она посмотрела на свои судорожно сжатые пальцы, а потом снова на четырех мужчин. — А Вильгельм заставил меня перегнуться через перила и смотреть на это.
Мэдлин содрогнулась.
— Я умоляла мужа спасти его, кричала и плакала, а потом попыталась сама прыгнуть вниз, но Вильгельм сшиб меня с ног. У меня кружилась голова, но я видела, с каким сладострастием он наблюдал за тем, как гибнет молодой человек.
В комнате царило потрясенное молчание.
— Я уверена, что Вильгельм легко мог его спасти, но он и пальцем не пошевелил. Ему нравилось смотреть, как тонул тот человек. Когда бедняга в последний раз ушел под воду, в глазах Вильгельма горел безумный огонь — он наслаждался зрелищем.
Некоторое время все молчали, а потом полицейский покачал головой:
— Это невероятная история, миледи.
Севшим голосом Эйдан тихо проговорил:
— Мэдлин, это преступление — жить с таким человеком… Как ты могла?
Она перебила его, хотя эти слова лишили ее последних сил.
— Теперь вы видите, почему я сбежала от этого негодяя и почему лгала. Я была не любимой женой, которую как зеницу око берегли в замке, а свидетельницей преступления, которую держали взаперти за каменными стенами. Когда Вильгельм нашел меня в клубе, то пообещал заставить замолчать навсегда и
