высоты своего роста, его хищный взгляд пронзил ее насквозь, заставив дрожать, словно кролика в капкане.
— Ты, — снова повторил он.
Сердце Пруденс бешено колотилось, когда его взгляд скользил по ней сверху вниз и обратно. Она почти слышала, как работает его мозг, в то время как он пытается вспомнить, где же ее видел.
— Ты. Я тебя знаю.
Глава 27
Гаффин крепко схватил Пруденс. Плечи болели от хватки его сильных пальцев. Он пристально посмотрел ей в лицо, как будто хотел выведать какой-то секрет, который можно было узнать, лишь изучая ее.
— Я тебя знаю, — медленно сказал он. — Откуда я тебя знаю?
Пруденс опустила глаза, пытаясь спрятать лицо за волосами.
— Не могу знать, сэр.
Он слегка тряхнул ее и встретился с ней взглядом. Гаффин прищурил глаза.
— Ты! — Он улыбнулся, отвратительная улыбка исказила его привлекательно лицо. — Ты портниха при театре. Та, на которую всегда жаловалась Шанталь, та неряха, которая даже шить толком не умела.
Поняв, что игра окончена, Пруденс засунула волосы под чепчик и взглянула на Гаффина.
— А ты тот самый парень, на которого она всегда жаловалась, что у него не стоит мачта.
Гаффин вновь тряхнул ее за плечи, на этот раз еще сильнее.
Колин зарычал:
— Зачем же так?
Пруденс поняла, что самое время применить грубую силу. Она пнула Гаффина со всей силы по голени, затем по коленке, еще и еще.
— Ох! — Гаффин отбросил ее, сморщившись от боли. Колин горько рассмеялся.
— Никогда не понимал женщин на острых каблуках, приятель.
Гаффин взвыл от боли и ринулся к упавшей Пруденс, и схватил ее за руку и рывком поднял на ноги. — Я проучу тебя, стерва! — Он занес руку и наотмашь ударил ее по лицу.
Пруденс без звука упала на пол, словно тряпичная кукла. Она лежала на полу в полубессознательном состоянии, было даже лучше, учитывая ситуацию.
— Ты мерзавец! — Колин взревел, отбросил своих охранников и кинулся на Гаффина.
Понадобилось четыре головореза, чтобы усмирить его.
— Заткните его! — приказал Гаффин. — Мне надо тут кое с кем разобраться. — Гаффин приблизился к Пруденс и посмотрел ей в лицо. — А ты не плакса.
У нее кружилась голова и на лице полыхал огонь, но она была в ярости настолько, что не могла плакать. Сейчас ей впору было зарычать.
— Не смею мечтать о том, чтобы дать тебе сатисфакцию.
— О-о-о! Для гулящей девки ты слишком высокомерна. — Гаффин усмехнулся. — Ну прямо как Шанталь, та тоже была потаскухой. — Он осмотрел Пруденс с ног до головы, зрачки его глаз расширились. — Ты, конечно, не так мила, но зато вполне вышла фигуркой. Может, проверим, как оно при выключенном свете, а? — Он насмешливо фыркнул. — Только не отвечай мне, как Шанталь. Неужели ты думаешь, что мужчина вроде него женится на тебе после всего? Ты небось уже видишь, как живешь в доме джентльмена, плодишь ему щенков, приказываешь его слугам, тратишь его деньги, так ведь?
Он схватил ее и заставил посмотреть в ту сторону, где лежал Колин, которого скрутили четверо мужчин.
— Неужели ты думаешь, что это и его мечта тоже? Его… и твоя? Ведь все это время он мечтал о Шанталь!
Он запрокинул голову и расхохотался. Горькая правда его слов больно кольнула Пруденс, задела ее тайные мысли, в которых она боялась признаться даже себе. Как только он поцеловал ее там, в ночи, у театральной повозки, в ней затеплился маленький огонек надежды. Просто желание, даже не мечта, и вот теперь у нее украли даже это желание.
Она ждала, что Гаффин заметит это, станет насмехаться над ней. Но, к ее удивлению, он освободил ее, швырнув, словно тряпку. Потом подошел к груде бандитов, столпившихся возле Колина.
— Вы чего здесь делаете? — закричал он и, схватив руку одного из мужчин, увидел комок, похожий на липкую коричневую землю. — Вы что, напичкали его опиумом?
У Пруденс перехватило дыхание. Опиум опасен! Если его слишком много, он может даже убить! В театре ходили слухи об актере, который умер от того, что принял слишком много наркотика!
Люди Гаффина запротестовали:
— А что? Ты же сам просил заткнуть его. Вот он и замкнулся, что не так?
— Я сказал заткнуть его, а не убить! Нам не поздоровится, если мы убьем этого денди, ты, идиот! Кроме того, я еще не узнал у него, где Шанталь!
Остальные бандиты недовольно заворчали. Манке презрительно сплюнул.
— Ты думаешь, о чем угодно, только не о деле. Золото надо поделить на семь частей. А до твоей бабы нам дела нет.
Гаффин медленно двинулся в сторону мужчины.
— Ты испытываешь мое терпение, Манке? Я принимаю, твой вызов, прямо сейчас. Как ты относишься к ножам?
Пруденс услышала стон Оливии:
— О-о-о, мой пол!
Тем временем Колин остался на какое-то время без внимания, и Пруденс заметила это. Он попытался встать, схватился рукой за ребра и медленно поднялся.
— Выплюнь все, что у тебя осталось во рту, — отчаянно прошептала Пруденс. — Выплюнь как можно скорее!
Он попытался прочистить рот и горло, еще и еще.
— Я проглотил… и похоже, немало.
Пруденс пристально посмотрела на него. Зрачки расширены, радужка глаз превратилась в тонкую зеленую линию. Он криво усмехнулся ей.
— По крайней мере… мои ребра больше не болят.
Взяв его лицо в свои ладони, Пруденс постаралась сконцентрировать его рассеянное внимание на себе.
Мы должны уходить, пока опиум не начал действовать в полную силу, — убеждала она его. — Нам надо выскользнуть, пока они выясняют отношения.
Внезапно чья-то рука схватила ее за воротник.
— Эй, мы не собираемся выяснять отношения прямо сейчас. — Гаффин усмехнулся, глядя, как Манке держит ее, а она болтается, словно беспомощный котенок, которого ухватили за шкирку. — Мы с Манксом пришли к компромиссу. Мы получим и выкуп и долг, а Шанталь я оставлю в качестве гарантии выкупа. Я всегда говорил, что компромисс — искусство джентльменов.
Колин хихикнул с пола:
— Джентльмен!
Гаффин прищурился.
— Так и быть, поскольку ты под мухой, я забуду твои слова. Более того, я тебе это докажу. — Он махнул своим людям и указал на Колина: — Унесите его.
Потом он направился через бар на кухню, в которой была низенькая дверца, какая обычно бывает на всех кухнях.
«Подвал», — подумала Пруденс с надеждой. В подвале может быть запасной выход.
