— Да, Снежинка, и я сейчас буду ругаться, — Грюнд попытался что-то предпринять и получил пяткой в корпус. — Снежинка, вы почему там, вдвоем мужа не удовлетворяете? Он приперся ко мне и не дает спать…
— ВикСин… — злобно прошипел Грюнд.
— Злоупотребил разрешением приходить без спроса, — продолжила я.
— Дай ему «таблетку», — ответила Снежинка. Я отцепила наушник от браслета и дала Грюнду, тот зло зыркнув вставил в ухо.
— Да, Беленькая, — обреченно произнес он. Снежинка говорила недолго.
— Не расстраивай Рыжика, — попросил Грюнд, пауза, — Нет, я буду завтра, во второй половине дня. Да это ВикСин погрызлась с Даниэлем и отрывается на всех, кого видит.
Пришел мой черед злобно шипеть.
— Целую и поцелуй за меня Рыжика.
Грюнд бросил в меня «таблеткой».
— Как у тебя ума хватило Снежинку набрать, а не Искру, — раздраженно сказал он.
— А что с Искрой?
— Беременна.
— И что? Что-то не так?
— Да чтоб тебе, ВикСин!
— Тогда почему вы обращаетесь с ней, как больной?
— Да потому что ребенок мой! Моя гадская слабая кровь! Нормально выносить шансов почти нет.
Вот так с Грюндом всегда, — то смех, то слезы, то фарс, то трагедия.
— Прости, Грюнд.
— Да ладно, — и он пошел к двери. Я соскочила с кровати, на ходу заворачиваясь в простыню.
— Грюнд, — я успела схватить его за руку, — Ну прости меня, я ж не знала.
Он обернулся и обнял, совершенно по-братски.
— ВикСин, ты себе не представляешь, как я хочу этого ребенка, — зашептал он, — и как временами ненавижу. Будет такой же уродец, как и я. Только я хоть в репликаторе родился, не мучил маму, а тут… токсикозы, несмотря на все усилия…, постоянная угроза… Рыжик мучается, но не сдается, мне жалко ее… Но я хочу этого ребенка, несмотря ни на что…
— А почему не в репликаторе? — вырвалось у меня.
— Первый запретил. Братиков и сестричек моих, — сколько угодно. А такую дурную кровь, как у меня, плодить нельзя.
Что тут скажешь, и Грюнда понять можно, и его отца…
— Ты хоть знаешь, что Первый мне не отец?
Я в ужасе уставилась на него.
— ВикСин, ну что же ты?… Не знать такую сплетню. Он мой дядя, моя мама Грюндер. Род Чешир угасал и его последним трепыханием был я — «договорной ребенок». Никто не думал, что я окажусь идеальным некстом и сам сделаю карьеру.
— Грюнд, у меня голова кругом…
— У меня тоже, — грустно сказал он, — Ладно, спи, завтра с утра пораньше летим к Мышкину- Ферроу, — и он, чмокнув меня в макушку, вышел.
Да, у всех в шкафу скелеты, у Грюнда их особенно много, эта мысль приходит мне в голову не в первый раз и не второй, альбинос не устает преподносить сюрпризы.
Я отправила голосовое сообщение Снежинке с извинениями, она перезвонила и мы с ней поболтали, как в старые добрые времена.
Утром мы позавтракали в гостинице, как ни в чем не бывало, будто разговор о ребенке и Искре мне приснился. Пока мы расправлялись с тыквенной кашей, альбинос успел довести меня до белого каления расспросами о Даниэле, я сдалась и все выложила. Грюнд тут же присмирел.
— Я знаком с некст Гата, — заметил он.
— Да, я тоже смотрела ее эгофайл, — ответила я.
Грюнд расстроено покачал головой
— Что?
— Прости, что говорю тебе это, но в жизни она еще интереснее.
Я вздохнула
— Не сомневаюсь что она скопище всех мыслимых и немыслимых достоинств, что ж за Даниэля можно только порадоваться, раз он смог ее заинтересовать.
— Да нет. Не стоит за него радоваться. Она очень умна и очень амбициозна. Ничего серьезного между ними быть не может.
— Угу, значит будем радоваться за меня.
— Ты, — Грюнд посмотрел мне в глаза, — простишь его?
Я скривилась, ну что за человек, никакого понятия о приличиях, персональном пространстве и личных тайнах.
— Грюнд, я поклялась сделать для него все и больше, поклялась первая. Как ты думаешь, я прощу его?
— Не играй. Одно дело простить на словах и по обязанности, а другое — простить на деле.
— Грюнд, я приму любое его решение и буду рада, если он сможет вернуться ко мне и вернуть все, как было. Но я смогу его отпустить, если он захочет уйти. Насильно мил не будешь, слышал такое?
— И мстить не будешь?
— Буду. Буду страшно, изощренно мстить, — заверила я.
Грюнд напряженно всматривался в меня, но заметив смешинки в глазах, расслабился. Потом сам хитро прищурился
— Тот с Дезерт или донжан?
— Грюнд, ну какой же ты все-таки… страшный человек. Никогда за тебя замуж не выйду, и не мечтай.
Мы посмеялись, а после Грюнд опять резко сменил настроение, став серьезным и заговорил о деле.
— Знаю, что играю не по правилам, но что бы ты делала на моем месте? Если бы ты была Грюндером?
— Я могу тебе ответить, что если бы я была Грюндером, то получила бы другое воспитание и мыслила б совершенно иначе, чем мыслю сейчас.
Грюнд скривился, признавая мое право «отшить» его.
— Но я так не скажу.
— И?
— Я б спихнула проблему на Шур, пусть попытаются приструнить вассала, заручиться уверенностью, что он больше никого не убьет.
— Мда… Но ты понимаешь, что если он все же сорвется, то виноваты будем мы, Грюндеры.
— Почему? Кто добудет доказательства вины?
— Да ты ж и будешь свидетельствовать, если припрут…
— Свидетельствовать… Мои мысли — это лишь мои мысли, доказательств то никаких нет. Если бы была хоть малейшая зацепка, шерифы бы ее не упустили, ты ж знаешь, они опросили всех.
— Сбоящие врата, одна надежда — что пообщавшись с этим Мышкиным, я смогу принять решение.
— Я очень удивлюсь, если вам удастся пообщаться.
— А вот тут ты, кошечка моя, постарайся сделать так, что б мы с ним все-таки поговорили.
— Грюнд, не сходи с ума, Мышкин и со мной-то практически не разговаривал. На него никто не может повлиять.
— Ладно. Там разберемся.
Мы прилетели как раз вовремя, перехватив Мышкина, собиравшегося в поля. Я представила мужчин
