друг другу, и Грюнд демонстративно снял свою «душу» и отдал мне, конечно же, он мог иметь на себе «жучок» и не один, но пусть в разговоре докажет своему собеседнику, что не «пишет» его.
Я оставила их двоих и отправилась бродить вокруг дома. У ангара с агроботами я наткнулась на старого, облезлого сервала, лежащего в тени куста, стало грустно и жалко, и этого кота, и Мышкина, одинокого и никому не нужного, как этот сервал. Кот позволил себя гладить по тощей, торчащей позвонками спине, с достоинством щуря подслеповатые глаза. Грустно.
Минут через пять на стоянку за домом сел флаер, я поспешила поинтересоваться, кого это принесло. Из флаера выпрыгнул паренек, Старший.
— А… Посол… Я не вовремя? — немного удивленно и рассеяно, раскланялся он.
— Да, немного не вовремя, — ответила я.
Паренек оглянулся, не зная, что делать.
— Я… тут котенка привез. Старый Чух и так зажился… Я вам котенка оставлю, а вы передадите, — радостно закончил он.
Ишь ты, какой хитрый, подумалось мне, Мышкин небось не хочет живности… Мальчишка тем временем достал из флаера сервала-подростка и думал вручить ли его мне или просто выпустить. Тут показался, пошатываясь на длинных ногах, этот самый Старый Чух, ему предъявили детеныша для обнюхивания и одобрения. Старичок одобрил смену и повел знакомить с территорией, мы молча наблюдали за всем этим.
— Ну, раз я не вовремя, то залечу в другой раз — вместо прощания сказал парнишка.
— Постой… Ты вообще кем хочешь быть?
— Да… — он помялся — Шерифом…
— Шерифом… Ну хорошо… Я не буду никому рассказывать про вирты, но и ты не болтай.
Он кивнул. Мне очень хотелось попросить его навещать Мышкина, но я знала, что у меня нет на это права. Паренек тоже хотел что-то сказать, но не решался. Так мы и расстались, оба промолчав.
Не зная куда себя деть, я вернулась к дому, через закрытое окно мне был виден Мышкин вполоборота, он был расстроен и зол, Грюнд сидел в глубине комнаты и его лицо не было видно. Хоть бы они договорились…
С каждой минутой становилось все тяжелей находиться на открытом пространстве, я отправилась на веранду в спасительную тень. Через полчаса мужчины, наконец вышли из дома, и я с тревогой всмотрелась в них пытаясь понять решили ли они дело миром. Вроде бы да.
— Всего доброго, — не слишком радушно, но и не злобно попрощался Мышкин.
— Всего доброго, — откликнулся Грюнд.
Я кивнула присоединяясь
— Купите корм для молодого сервала, — сказала я на прощание.
— Зачем? — Мышкин был «на другой волне»
— А вам его подарили… Сосед.
— Паршивец, — сам себе сказал он, кивнул и закрыл дверь.
— В гостиницу и домой? — спросил Грюнд.
— Да.
Когда мы сели в флаер я не выдержала
— Ну?
— Я бы мог сказать, что это не твое дело…
— Угу, мог бы…
— Молчи. Просто молчи. Не знаю, как быть с твоим контрактом…
Ага, значит все дружно сделают вид, что ни о чем не догадываются.
— Ты его уже провел?
— Нет.
— Ну так в чем проблема? Твои люди промолчат, шерифы тоже не будут болтать.
— Ты забыла о Даниэле и некст Гата. Нет, ваш контракт придется провести.
— Хорошо. Давай я в отчете по контракту отчитаюсь о проведенных допросах-беседах с девушками.
— А ты допрашивала?
— Ну да. Три беседы.
— Отлично.
— Единственно, Грюнд, мне придется поставить Шур в известность.
— Зачем?
— Придется, — отрезала я.
— Тайный вассалитет? — ехидно спросил он.
— Сейчас узнаешь, возможна ли дуэль в кабине движущегося флаера, — зло сказала я.
— Не говори ей ничего! Незачем!
— Да? А ты не подумал, что у меня может быть еще одна работа помимо того, что я мило улыбаюсь на истерики иностранцев в Посольском центре?
— Сбоящие врата… Вот всегда с тобой так… Ничего просто не бывает.
— Судьба моя! Грюнд, а ты задумывался каково это, с тобой общаться-то?
— Не смешивай личные вопросы и работу.
— Ты это сейчас кому сказал?
— ВикСин!
— Что?
— Я раздумал на тебе жениться.
— Угу, в третий раз раздумал… Я не буду говорить Шур ничего лишнего, просто объясню, почему ты нас позвал, и почему я согласилась. Не переживай, я не хочу никого подставлять.
— Угу, договорились.
Когда мы зашли в гостиницу, Грюнд вдруг нежно обнял меня и склонился к уху
— Некст Гата — прошептал он.
А мне-то какое дело, подумала я и принялась вырываться, Грюнд не пускал.
— Да подыграй же! — опять в ухо.
Я отстранилась и состроила скептическую мину, Грюнд изобразил прошение, я сдалась, и мы в обнимку, с улыбками на лицах, вошли в столовую.
Это было… Абсолютно ново и необычно. Я никогда до этого не шел против своих принципов ради себя же, ради своего удовольствия и… счастья? Бешенного и горького, как черный мед, счастья. Счастья, приправленного осознанием того, что я подлец и предатель. Фиэрте-Эль некст Гата… Сверкающий бриллиант, драгоценный и совершенный, сладкий яд… Невозможно отвести глаз, невозможно оторваться, а сердце колют шипы, напоминая, что я предаю самого родного и близкого человека, свою заклятую половинку. Дни пролетели как один час, расследование благополучно завершили и без меня. Что дальше? Как быть?
Фиэр настояла на том, чтобы помочь мне «отпроситься у своего некста, получить отпуск и разрешение временно удалиться от семьи». Я с ужасом ждал предстоящего разговора, ведь в нашу краткую заочную беседу Ара-Лин была безмятежна, поняла ли она все? Или решила, что это несерьезно? Как она отреагирует? Больше всего я боялся причинить ей боль. Знаю, что это малодушие, что уступив своему безумству, я в какой-то мере отрекся от нее, но все же, я хочу чтобы она не восприняла это как трагедию.
Мы ждали в столовой крохотной гостиницы, хозяин сказал что «молодая леди улетела с высоким блондином и они обещали вернуться перед ливнем».
Фиэр нахмурилась глядя мне за спину, я обернулся. Грюнд обнимал Ару-Лин и что-то нашептывал ей на ухо, потом они так же в обнимку двинулись к нам. Я смотрел на свою половинку, как будто впервые, как будто видя ее глазами Фиэр. Маленькая, худенькая, в дешевой одежке, которой мы обзавелись в местном магазинчике, волосы забраны в простой куцый хвостик, на лице отсутствует даже намек на косметику. Серенькая. Никакая.
