Какое-то время я тупо сидел перед потухшим экраном, внутри бушевали эмоции и носились обрывки мыслей. Чуть придя в себя, я поднялся, но неожиданное головокружение отбросило обратно на стул. Первая мысль: отравление, была отброшена. Есть надо! Хоть иногда. Но даже мысли о еде вызывали тошноту и спазмы в желудке. Аккуратно встав, я побрел в медотсек проверить в чем дело: в нервах или может и вправду отравление. Не могу есть, ну что же, внутривенно введу все что необходимо, чтобы продержаться еще несколько часов. Всего лишь несколько часов до определенности — спасут или умрет. А там… Видно будет.
Медсканер агрессивно замигал желтым и красным. Пока он подбирал необходимое, я случайно глянул в зеркало, и уставился на незнакомца. Серая кожа, странный остановившийся взгляд… Это я. Теперь ясно чему удивился Блэкмор: серокожий псих ничем не напоминал «очаровательного пустышку», разве что цветом волос.
Опять я налажал, с какой-то отстраненной досадой подумал я. Посол — лицо Синто, и во что я превратился за два дня? Не зря, ох не зря, Эскудо, Шосаны и Киото были резко против моего назначения — я действительно не дотягиваю.
Ввел внутривенно составленный регенератором раствор, борясь с тошнотой выпил коктейль. Захватил бодрящее для себя и Викена, подумав, прихватил и питание и отправился на остров к плам.
Еле долетел — действие стимулятора кончилось и требовался сон. Проспав сорок минут, меньше просто нельзя, я впрыснул ампулу и отправился в ангар.
Там царила атмосфера нервозности, все ждали врезки в ретрансляцию одного из каналов. Викен уже был там, в нем не было ни единого проблеска эмоции, лишь абсолютное, мертвое спокойствие. Кажется, эта техника называется «поставить зеркало». Мне психологи-тестировщики запретили подобным баловаться, написав что-то о нестабильности, я тогда не расстроился и ни на чем не настоял, а зря. Сейчас бы пригодилось.
Я сел недалеко от Викена. Скоро. Скоро все решится — повторял я себе.
Робинсон нервничал, хоть старался это скрыть…
Прошел час, лорд попросил еду и ампулу, ну хоть с чем-то я справился.
Еще полчаса, в общей сложности почти три часа после обращения…
Вдруг раздался крик.
— Есть! НБН!
Всё вдруг пришло в движение…
В закутке Робинсона ожил визор… ВикА… Глаза закрыты лицо спокойно… Пронзила мысль «Мертв!». Но нет… он был жив. В следующие секунды всё сплелось:
— Нашли! Это точно он! Сомнений нет! Е38!
— Я не просто убью его, он сдохнет, как модифицированная шлюха.
— Где десант?
— Смотри, синто! Смотри на своего сыночка, он у тебя хорошенький.
— В пяти минутах лета, уже в пути.
— Выключите это.
— Выключите, — слово камнем упало в тишине.
Робинсон, брюнетка, Викен и я секунду смотрели друг на друга.
— Викен, вы остаетесь.
— Я с вами. Он в больницу, — кивнув на меня произнес он, и не ожидая возражений вылетел из закутка. Мы все за ним.
— Сообщишь мне, если… — крикнула брюнетка кому-то за спиной.
Если… Если не доживет. Если не успеют.
Я и еще какой-то пол сели в одну машину, Викен и Робинсон в другую. Полет на супер-скоростном флаере, вдавившись в сидение… Зато пока тело занято перегрузками нет сил на эмоции, нет сил на страх.
Когда вывалились из машины я вцепился в пла.
— Он жив? Узнай!
Тот отрицательно качает головой
— Операция в разгаре, еще ничего не известно.
Разговор с женщиной-медиком… Отдал ей крис с мед-данными ВикА. Полицейский ругается и пытается разжать мои пальцы на своем локте, слышу своё «Узнай!»
— Не отцепишься, руку сломаю! — в бешенстве кричит пол.
— Ломай.
Он как-то скис и угомонился. Круговерть коридоров, лиц.
«Узнай!» «Узнай!» «Узнай!»…
Наконец слышу:
— Да ЖИВ! Но плох. Погрузили в капсулу. Через полчаса доставят.
Я смотрю на него и впервые вижу — немолодого слегка расплывшегося, с залысинами. Понимаю, что передавил ему руку. Отпустил.
— Скотина, — обижено произнес он и отошел.
— Простите…
Мы замираем у окон, верней я замираю, а он растирает руку.
Проходит несколько минут…
— А если не довезут? — спрашиваю я.
— Мне сообщат.
Ждем. Время идет какими-то скачками…
Вдруг евс срывается с места,
— Сели!
Я не отстаю от него. Капсул несколько, реаниматоры споро разбирают их и растаскивают по боксам.
— Не суйтесь, — предупреждает пол, — не мешайте им.
— Но хоть где он?
Евс вздохнул и повел за одной из команд врачей. Мы только подошли к боксам, как руку слегка ущипнуло, и раздался тихий писк — вызов на голосовой браслет. Викен.
— Как он?
— Жив.
Секундная пауза, он ждет, что я скажу еще что-то но мне нечего сказать. Отключился.
Я хотел спросить, в этом ВикА боксе или нет, у своего невольного напарника, но он застыл с гримасой страха и неверия на лице, а потом тихо осел у стены, невидящим взглядом уставившись перед собой.
— Осколком… — прошептал он, — осколком…
Мимо пробегала какая-то медсестричка, я схватил ее за руку
— Помогите ему!
Я не знал, чем ему помочь, но врачи-то должны… Медсестричка всмотрелась в пола…
— Я пришлю врача. Я сейчас его пришлю, — и она заспешила куда-то.
Над боксом, наконец, загорелась бегущая строка «Викен-Алани. Состояние тяжелое, стабильное. Идет пред-регенерационная операция.»
Значит у ВикА открытые раны или переломы со смещением или все вместе, сейчас врачи немного подлатают, поставят на место все что надо, а потом сделают подключения регенератора…
Странный ритмичный звук заставил меня оглянуться, это плакал пожилой пол, почти беззвучно вздрагивая всем телом. Я подошел и сел рядом на пол, крепко обняв его за плечи одной рукой. Его прорвало:
— Техподдержка, связисты считай, — задыхаясь заговорил он, — никогда под выстрелы не лезла… Сколько лет проработала… До пенсии два года… Осколком… Когда бункер взорвался… Какой-то железякой… Сразу насмерть… Сразу… Моя Деззи… Два года до пенсии…
Наконец показался врач, ничего не говоря он склонился над нами, нащупал и вытащил у пола кулон-
