выполнить приказ и не оставить вас без внимания. Вы отработаны. Вы заразны. Никто не приблизится, никто не свяжется. Червяк, чей удел дрожать за свою жизнь. Вдруг хозяева все же решат избавиться или кто-то из недооцененных жертв наберется духу и отомстит. Ведь теперь у вас нет защиты, нет исполнителей. Вы под лучом прожектора — видны всем, а вам никто.
— У Робинсона нет доказательств, — попробовал защититься Линдт, — и если он выпустит в масс- медиа хоть слово, помимо извинений за незаконный арест, то очень плохо кончит. Он еще ответит за то, что я вынужден слушать твои бредни.
О, Линдт сменил насмешку и презрение на настоящее раздражение, а значит и страх. Он почти готов…
— Вы так уверены… Думаете, вам позволят всё начать заново, верней продолжить. Думаете, на место Робинсона поставят безмозглую марионетку и это всё решит? А вы не задумывались о том, что люди, способные зарабатывать большие условные, не жертвенные овцы, они сами хищники и им очень не нравится бояться. Этот аспект вы рассматривали? Посмотрите правде в глаза — вы списаны. Вы такой же червяк как и я, только у меня больше шансов дожить до следующего рождества. И вам страшно, хоть вы и пытаетесь это скрыть даже от себя. Очень страшно из всемогущего вдруг превратиться в беспомощного червяка, и гадать когда и кто раздавит, — с торжеством и презрением закончил я.
— Послушай ты, мокрица, захлебываешься от радости что твоего любовничка спасли, да и сам ты увернулся. Напрасно. Рано радуешься. Я выйду отсюда, и вам всем мало места будет.
— Ты так и не понял, — спокойно парировал я, — Ты. Ничего. Не сможешь. Сделать. — Произнес я. — Адвокаты тоже люди… У всех свои проблемы. Да и знаешь ли держать деньги на обезличенных счетах весьма опасно.
Линдт застыл в шоке. А я осклабился самой гадкой из ухмылок, всматриваясь в него как в пришпиленное насекомое.
— Блеф.
Ухмылка стала еще шире.
— Никогда не видел еще живого покойника, — весело ответил я.
— Мразь! Думаешь, сделал меня, и я сейчас начну трястись от страха? Вот тебе! — и он продемонстрировал жест — четыре пальца, — Запомни, синтское дерьмо: я не ты. Никогда я не стану скулящим червем. Я не боюсь смерти.
Я согласно кивнул.
— Ни смерти, ни позора, никого и ничего. Поэтому так долго продержались. Но всему приходит конец. Прощайте.
И я встав, стремительно вышел. Если начал блефовать, нельзя останавливаться. Теперь главное не промахнуться с фамилией. Блэкмор назвал эти девять фамилий, и я успел одним глазом глянуть общеизвестную инфу о них…
Два адвоката Линдта переговаривались между собой, демонстрируя презрение окружающим плебеям. Когда я подошел, меня удостоили взгляда «Что это?»
— Господину Морисону НЕ УГОДНО, чтобы вы продолжали представлять интересы Линдта, — тихо произнес я, глядя в глаза старшему.
Тот не смог полностью скрыть удивление и переглянулся с партнером. Бросив многозначительный взгляд на второго, я отошел.
Наглый, тупой блеф. Но азарт подсказывал: так надо, так правильно. Адвокаты не стали задавать вопросов, отчасти не успели, отчасти поостереглись. Значит из девяти анцесторов я выбрал правильную фамилию. Отойдя, я стоял почти отвернувшись, следя за адвокатами в блеклом отражении на дверях. Старший, надев блокатор голоса набрал кого-то, произнес несколько фраз, пауза, он опять переглядывается с напарником и переспрашивает. Оба адвоката смотрят в мою сторону, разговор не окончен, наконец, старший получает какие-то указания, и неосознанно кивает. Удивленно и озадаченно переговаривается с младшим, они разворачиваются и… уходят.
Уходят!!!
Я был готов ржать в голос, празднуя победу. И тут Линд показался из дверей допросной комнаты, адвокаты и клиент оказались лицом к лицу. Обмен взглядами, старший начал что-то мямлить, но бывший «без» всё понял по их лицам, его взгляд находит меня, и я скалюсь в ответ. Так, рано радоваться, главное чтобы плы не выпустили его. Но Робинсон не дурак, видя, что адвокаты «спрыгнули», он официальным тоном сообщил, что ввиду открывшихся обстоятельств настаивает на задержании. Ему никто не возразил. Линдта отвели в камеру, а взвинченный старший инспектор подошел ко мне.
— ФальКа, что вы сделали? — нервно спросил он.
— Ничего. Пара фраз. Всего лишь пара фраз.
— Вы действительно почистили его счета?
— Когда бы я успел? Кстати, пока они все не очухались, обыскивайте дом, вскрывайте ячейки.
— Вы блефовали? — с ужасом произнес инспектор, — Что вы сказали адвокатам?
— Я могу вам ответить, но чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
— Отвечайте.
Я повторил свою фразу и пояснил, что адвокаты перезвонили и посоветовались, а уж после приняли решение.
— Морисон… — устало сказал пол, — У меня в последнее время плохо со слухом и памятью.
— Бывает, — ответил я, всё понимая. — Не теряйте времени. Вдруг передумают.
— Ну да… Если передумают, то в самом лучшем случае меня уволят без пенсии, а в худшем… Ладно.
И он развернулся, на ходу отдавая приказания.
Выполнил ли я приказание лорда Викена? Не совсем. Без комментариев наш с Линдтом разговор не покажешь в масс-медиа. Но с другой стороны, я заставил адвокатов бросить его. Жаль пока не ясно «сдали» хозяева Линдта или придут в себя и возьмутся за Робинсона по новой. Так же маловероятно, что плам удастся быстро найти компромат — бывший «без» умен и осторожен, он не будет держать на виду оружие против себя. Короче, этот этаж Лабиринта пройден успешно, но неизвестно, что нас ждет на следующем.
Я вернулся в больницу и застал лорда Викена сидящим у регенератора, врач и мне разрешила ненадолго зайти в бокс.
Голова ВикА была над раствором… изможденный, бледный, не похожий на себя. Судьба моя, испугался вдруг я, неужели он не выживет, и я запомню его таким? Нет. Нет! Он сильный он со всем справится!!! Хотелось плакать от невозможности хоть в чём-то ему помочь.
— ФальКа, хоть ты не раскисай, — устало произнес Викен.
— Извините…
— Рассказывай, получилось что?
Я пересказал все, только не рискнул назвать фамилию Морисона, мало ли кто тут пишет наш разговор.
— М-да… Или грудь в крестах или голова в кустах… Ну, подождем.
Не совсем понятная поговорка опять вернула мои мысли к ВикА, ведь от него я их слышал чуть ли не каждый день, интуитивно догадываясь о значении. Услышу ли еще? Регенератор тихо пощелкивал и шипел, врач за стеклом хмурила брови, давая понять, что посетителям пора убираться.
— Возвращайся, ВикА, — попросил я про себя и вышел.
Журналисты дежурили за оградой больницы, пора с ними пообщаться, а так же не мешало бы добраться до своего флаера. Пока ждал людей Робинсона, отвечал на вопросы, в протянутые сквозь прутья ограды микрофоны. Вот ведь странно, техника пишет всё и с большого расстояния, отсекая шумы, но нет, микрофон обязательно надо сунуть под нос — традиция.
— Что вы можете сказать о происшедшем?
— Что осталось за кадром? Вы знаете, что осталось за кадром? Расскажите!
— Викен-Алани жив? В каком он состоянии?
— Какова роль лорда Викена в спасении сына?
— Вы действительно не будете официально реагировать на похищение и нанесение вреда? А если он
