умрет?
Стервятники… Бездушные стервятники…
— Как официальный представитель Cинто, — начал я, журналисты притихли, — я хочу поблагодарить старшего инспектора Робинсона и спецотдел по борьбе с похищениями людей за высокий профессионализм и успешную работу. Хочу выразить надежду, что в этот раз полиции удастся найти не только исполнителей, но и руководителей преступной группировки и мой коллега станет последней жертвой этих преступников.
— Как он?
— Не обсуждается, — стандартно ответил я.
— Вы ненавидите нас? — крикнул кто-то в надежде, что услышит «Не обсуждается»
Я удивленно-насмешливо поискал глазами крикнувшего.
— Странные у вас вопросы. Кого нас? Вы что, представитель Бездушных?
— Так что осталось за кадром?
Если бы я еще знал о чем спрашивают…
— Говоря о поимке главарей, вы имели в виду арест Дерека Линдта?
— Я имел в виду, что верю в профессионализм полицейских и успешное завершение следствия, а комментировать его ход я абсолютно не вправе.
— Что делал лорд Викен во время операции? Какова его роль?
— Лорд Викен прибыл как частное лицо, зарегистрировался в посольстве, и на этом наше общение завершилось. Так что мне нечего обсуждать.
— Так вы не будете делать официальных заявлений?
— Я его уже сделал, вы невнимательны.
— Вы поблагодарили полицейских. А каково ваше отношение к преступлению, ведь пострадал близкий вам человек.
— Не обсуждается.
Наконец, показался полицейский флаер и я оставил галдящую толпу «профессионалов». На повестке еще один серьезный вопрос — надзоровец Гас Дадли. Он допустил на территорию острова похитителей, а после выражал активное недовольство моим свободным перемещением. Мразь. Да, дипломаты покидают гетто только с сопровождением, якобы для их же безопасности, а в реальности — чтобы не лезли куда не надо и не встречались с кем им надо.
Забрав флаер с покинутого островка, я прямиком отправился на «работу». Сегодня четверг, значит посиделки у посла Эбанденс. Мы с ВикА бывали на них не часто, но не так уж и редко чтобы мое появление было воспринято с удивлением. Встретили меня с оживлением и принялись расспрашивать. Рассказал, многое. А главное, заставил задуматься над самим фактом похищения в гетто, красочно обрисовав ситуацию. Нам твердили, что в обмен на нашу беспомощность нам дают безопасность — нагло врали. Три машины и не на побережье, а в сердце гетто: пришли неизвестно откуда и ушли в никуда. Что мешало им выпустить пару ракет по какому-нибудь домику? Послы и сами задумывались над такой перспективой, но что делать не знали.
— Вы думаете, замена Дадли что-то изменит? А усиление мер безопасности не удушит нас окончательно?
— Удушит нас окончательно? Что вы имеете в виду? Что нам отключат общеновостные каналы? Или что не будут выпускать с острова даже с эскортом? Куда дальше душить? Скажите? А Дадли… Господа, либо он не профессионал и опасен нам, прежде всего своим невежеством, либо он был в сговоре с преступниками, что делает его еще более опасным. Третьего не дано.
У всех накопились личные счета к надзоровцу и дипломаты увидели реальную возможность избавиться от него.
— Не будем ли мы к незнакомому злу стремиться? — пробубнел под нос старый перестраховщик с Дезерт. Ну да, бывший вояка тихо доживал на спокойной должности, ему уже ничего не было нужно, а вот остальным.
— Вы будете подавать жалобу? Куда? — поинтересовался посол Силура.
— В министерство иностранных дел, в прокуратуру и в гражданский суд как частное лицо против чиновника, — с улыбкой закончил я.
Глаза у собеседников загорелись — министерство, прокуратура это не самые перспективные варианты, а вот суд… Халатность-то налицо…
— Господа, надеюсь мое заявление в министерство будет не единственным, — произнес я. Мне молча покивали.
— Только учтите Фальк-Карааба, вроде бы Пригожины спелись с Дадли, и если они начнут его защищать, то у нас тут вместо организованного бунта будет междоусобица.
Я кивнул,
— Поэтому, господа я вас покидаю до срока.
Да, посещение русского посольства стояло вторым пунктом в программе.
— Ну… Мы тогда подождем… Сигнала, — подмигнул силурец. Его безкислородная планета была обречена стать дредфулом, евсовские корпорации взяв, что хотели, дали планете независимость дабы не тратиться на вывоз и расселение бывших работников и их семей. Но силурацам повезло — на тот момент у них был лидер, сплотивший их и не давший опуститься; человек нашедший источники финансирования и модернизировавший устаревшие добывающие комплексы. И теперь, после почти две сотни лет независимости, Силур — планета-промышленник, и ее жители до зубовного скрежета ненавидят ЕвС, не упуская возможности уколоть тех, кто, когда-то попытался обречь их на вымирание.
После эбандесовского посольства я прямиком полетел в русское, гадая можно ли дернуть лорда Викена, поинтересоваться состоянием ВикА или не беспокоить измученного отца. «Если бы что-то изменилось, он бы мне сообщил» с этой мыслью я отложил мысли о звонке в больницу.
Чета Пригожиных встретила меня сдержанно, если не сказать немного враждебно. Разговор затянулся на полтора часа, они были против атаки на Дадли, считая, что тот, кто его сменит, закрутит гайки еще сильнее. Гас Дадли был достаточно ленив, и это было его главным преимуществом в глазах Пригожиных. Я отчаянно жалел, что не могу посоветоваться с лордом Викеном по поводу инфы, которую мы получим от Блэкмора — в обмен даже на часть того компромата русы закрыли бы глаза на многое и «сдали» надзоровца. А вот если Дадли останется на своем месте, я во-первых не смогу и носа высунуть из посольства, не говоря уже о тайных встречах с медиа-магнатом. Во-вторых рано или поздно буду со скандалом депортирован, Гас не простит мне ни угроз, ни попыток его смещения. Пришлось принимать решение самостоятельно, поэтому разговор и затянулся — торговаться имея лишь приблизительное представление о предмете торга, занятие не самое продуктивное.
Но как бы там ни было, я выцарапал у русов обещание невмешательства. Стояла уже глубокая ночь, когда я отправился домой в посольство. У ограды меня поджидал патруль надзора, этого следовало ожидать. Меня доставили в здание управления «для дачи пояснений», действие стимулятора кончилось, и я еле держался на ногах. Решив, что если Дадли возьмет спокойный конструктивный тон, то взбодрюсь из последних сил, а если нет, то пусть хоть пытки применяют, буду спать в любом положении.
Гас прожег меня ненавидящим и презрительным взглядом, я поняв что диалога не будет, плавно осел между подхватившими меня патрульными. Последней мыслью было «Забавно. Вроде как упал в обморок от взгляда».
Часов четырнадцать я проспал, еще четыре имитировал сон. Первой мыслью после пробуждения было «Сутки прошли. Как ВикА?». Но узнать это, пока не представлялось возможным, у Дадли есть право задержать меня на сутки. Вколоть мне бодрящее он не мог: иностранному дипломату любые препараты вводятся или с его согласия или при явной угрозе жизни. И нарушь, Гас это положение — все без исключения послы подняли бы вой. Он же пытался меня добудиться, использовав громкую музыку и яркий свет — у меня нешуточно болели уши. Выберусь из «клетки» и прямиком к врачу, запротоколирую повреждения. Сейчас Дадли давя силой, работал против себя. Ведь я бедный, нечастный и истощенный брел к себе домой, а меня схватили и поволокли; стали оказывать психическое и физическое давление, хрупкий ничем не модифицированный организм не выдержал и я впал стрессовый сон. А Дадли, вместо того чтобы вызвать врачей (может и вызвал, только к их мнению явно не прислушался) принялся будить меня
