— Я не ослышался? — спросил он, подходя к машине и ставя ногу на подножку. — Вам нужен мой дядя, лорд Пламтон?

— Да. Я его чуть не раздавила. Хочу подарить ему цветы.

— Не советую, — сказал Тони. — Нет, не советую. Время, великий целитель, должно еще поработать, пока будет безопасно дарить дяде цветы.

— Ах, вон что! Тогда я пойду за угол, найму мальчика. Пусть он и дарит. Ну как, судья?

Тони заморгал, словно ангел осквернил уста цитатой из современного романа.

— Господи! — сказал он. — От кого вы переняли это непристойное выражение?

— От вашего дяди. Он так кричал, когда падал. Видимо, временно свихнулся. А что это значит?

— Игроки в крикет взывают к судье.

— Крикет? — она вздрогнула. — Сказать, что я о нем думаю?

— Спасибо, я слышал. Ваша машина стояла в пробке рядом с моим такси. Я был вот тут, а вы — вон там, к северо-северо-востоку. Благодарю вас от всего сердца.

— Не за что. Вы не любите крикет? Я думала, все англичане его любят.

— Кроме меня. Я его терпеть не могу.

— Я тоже. Зачем я на него пошла? Ах, слаб человек! Fiance[90] уговорил.

Тони покачнулся.

— У вас есть fiance?

— Точнее, был. Тони встал прямо.

— Это с ним вы ехали?

— Да. Юстес Давенпорт-Симмс. Играет за Сассекс или Эссекс. Мои взгляды его ужаснули. Поспорив, мы решили отменить заказ на свадебный пирог.

— Мне показалось, что у него нелегкий характер.

— Сейчас еще хуже.

— За игроков в крикет выходить нельзя.

— Вот и я так подумала.

— Значит, вы опять в обращении?

— Вообще-то да.

— Это хорошо, — одобрил Тони, и неожиданная мысль посетила его. — Можно, я пожму вашу маленькую ручку?

— Как-нибудь в другой раз.

— Когда вам будет угодно.

— Понимаете, я спешу. Надо еще переодеться. Я и так опоздала, а мой отец воет, как голодная гиена, когда ему приходится ждать обеда.

Одним движением прелестной ножки она сдвинула с места машину и исчезла за углом, предоставив Тони смотреть ей вслед. Печаль его росла. Он понял, что не знает ни имени, ни адреса, ни телефона. Если бы ему была ведома строка о кораблях, разминувшихся в ночи,[91] он бы ее произнес сквозь сжатые зубы.

Страдающий, совсем разбитый направлялся он с дядей на стадион. Горько думать, что идеальная девушка вошла в твою жизнь и бесследно сгинула. По пути в Мекку дядя живо и подробно рассказывал о визите австралийской команды в 1891 году, но племянник слушал плохо, так плохо, что пришлось ткнуть его в бок и вполне резонно обозвать пучеглазым кретином.

Садясь на свое место, он еще не вышел из транса, но на стадионе это естественно. Сомнамбулы- игроки мотались туда и сюда, зрители глядели на них остеклевшим взором. Примерно час ничего особенного не было, если не считать, что Хаджер из Миддлекса очнулся, как Абу Адем, [92] от сладостного сна, взмахнул битой и срезал мяч прямо в руки заскучавшего было полевого игрока. Но вдруг лорд Пламтон, до тех пор ограничивавшийся словом «Неплохо», отряхнулся и крикнул: «А, черт!», глядя на трехшиллинговые места, расположенные рядом с крытыми рядами. Поглядел туда и Тони. Сердце его отбило чечетку, а потом превратилось в желе на ветру.

— А, черт! — воскликнул лорд Пламтон. — Вон она, проклятая!

Тони выразился бы иначе и чуть не двинул дядю в ухо, но обуздал себя и сказал:

— Да, это та девушка.

— Ты ее знаешь? — удивился дядя.

— Так, немножко. Вчера на меня чуть не наехала.

— На тебя тоже? Ну, что это! Общественно опасный элемент. Дай ей волю, передавит полгорода. Ничего, сейчас я ей покажу!

— Ты же болен! Тебе нельзя двигаться! Можно, я заменю тебя?

Лорд Пламтон немного подумал.

— Да, сходи, — сказал он. — Хорошая мысль, даже удивительно. Покажи ей, где раки зимуют.

— Конечно-конечно!

Тони поднялся и поспешил к ней, тогда как дядя заговорил с соседом слева. Вскоре они углубились в спор об одном матче 1904 года.

Даже в неверном свете вечера девушка была похожа на высокосортного ангела, чтб говорить о ясном солнечном дне! И глаза ее, и волосы оказались золотисто-русыми. Общий облик наводил на мысль о серафиме, который любит дрожжи.

— Привет! — заметил Тони, садясь рядом с ней. — Опять мы с вами встретились.

Она удивилась, можно сказать — затрепетала, встретив честный взгляд его синих глаз.

— Ой! — вскричала она. — Что вы тут делаете?

— Да так, смотрю матч.

— Вы же говорили, вас от крикета мутит.

— Верно, мутит. Но дядя помешан на этой мерзкой игре, а я от него завишу. Прикажет идти на матч — иду. И смотрю, как рысь, то есть зорко.

Девушка недовольно нахмурилась.

— Зависите? А почему бы вам где-нибудь не служить?

— Сотни раз пытался, но нигде не удерживался. Понимаете, я не очень умен.

— Да?

— Да. Не очень. Потому меня и прозвали Тони.

— Вас так называют?

— Неизменно. Еще в школе учитель как-то сказал: «Ну, Биддл, из вас информации не вытянешь! Вероятно, загадочный Промысел набил вам голову бетоном». Так и пошло — Тони-Бетони.

— Ясно… А где вы служили?

— Где угодно, кроме управы герцогства Ланкастерского.

— И не удерживались?

— Вот именно.

— Какая жалость!

— Спасибо за сочувствие, но тут ничего плохого нет.

— Почему?

Тони заколебался, но подумал, что на ангелов в человеческом образе положиться можно. Он огляделся. Кругом было почти пусто.

— Только никому не говорите, — начал он. — Скоро я разбогатею. Знаете, что такое морская вода?

— Вроде бы знаю. Это по ней мы плыли из Нью-Йорка.

— Вот именно! А не знаете вы, что в ней полно золота. Один человек открыл, как его оттуда выманить. Увидел я объявление в газете и скорее к нему. Его фамилия Мак-Марран. Добрый такой, все мне рассказал. Ну, я наскреб десять фунтов, дал ему и скоро получу двести пятьдесят тысяч, это по меньшей мере. Недурно, а?

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату