хватало — чтобы кто-нибудь стал свидетелем его унижения.
В комнату неспешным шагом вошел Джимми.
— Дривер сказал мне, что вы здесь, — начал он, обращаясь к МакИкерну. — Не могли бы вы уделить мне… Эй!
Сыщик спрятал револьвер в карман, как только услышал скрип дверной ручки. Незаметность была одним из главных принципов молодых людей из Детективного агентства Врагга. Но наручники не так легко скрыть. Джимми удивленно рассматривал запястья мистера МакИкерна.
— Это что, игра такая? — спросил он с интересом. Сыщик заговорил доверительным тоном:
— Тут такое дело, мистер Питт. Здесь, в замке, затевались кое-какие опасные игры. Сюда проникла целая шайка грабителей. Вот этот тип как раз из них.
— Что, мистер МакИкерн?!
— Так он себя называет.
Джимми стоило огромного труда удержаться и не спросить мистера МакИкерна, не пьянство ли толкнуло его на скользкую дорожку. Он только печально покачал головой, глядя на исходящего злобой арестанта. Затем взял на себя роль адвоката.
— Мне что-то не верится, — сказал он. — Почему вы на него подумали?
— Да я сегодня поймал его дружка, который называет себя Гейлером…
— Я его знаю, — сказал Джимми. — Он на самом деле детектив. Его пригласил сюда мистер МакИкерн.
У сыщика отвисла челюсть, словно от сильного удара.
— Что? — сказал он слабым голосом.
— Говорил же я… — начал МакИкерн, но сыщик слышал только Джимми. Им овладело тошнотворное предчувствие катастрофы. Он смутно начинал догадываться, что свалял дурака.
— Да, — говорил меж тем Джимми. — Не знаю, право, с чего он это взял, но мистер МакИкерн опасался, как бы кто-нибудь не украл бриллиантовое ожерелье леди Джулии Блант. Вот он и выписал из Лондона этого Гейлера. Возможно, поступок несколько бесцеремонный, но уголовно не наказуемый. Едва ли закон позволяет надевать за это наручники. А куда вы дели славного мистера Гейлера?
— Запер в угольном погребе, — уныло ответил детектив.
Мысль о предстоящем разговоре с неправильно понятым собратом по профессии его совсем не радовала.
— Что вы говорите! Заперли в угольном погребе? — отозвался Джимми. — Ну что ж, надеюсь, ему там хорошо. Он может вести слежку за тараканами. Но все-таки, наверное, лучше бы его выпустить. И, пожалуй, если вы извинитесь… А? Ну, как хотите, я просто предложил. Если кто-то должен поручиться, что мистер МакИкерн не занимается грабежами, так я могу. Он джентльмен со средствами, мы с ним знали друг друга еще в Нью-Йорке. Мы старые знакомые.
— Я не думал…
— А вот это, — сказал Джимми с дружеским участием, — если позволите сказать, главная ошибка у вас, у сыщиков. Вы никогда не думаете.
— Мне и в голову не приходило…
Детектив тревожно посмотрел на мистера МакИкерна. По некоторым признакам можно было предположить, что, оказавшись на свободе, бывший полицейский целиком посвятит себя безудержному разгулу насилия, причем главным участником этого действа будет некий переодетый сыщик.
Служащий детективного агентства вынул из кармана ключ от наручников и нервно повертел его в руках. Мистер МакИкерн придушенно зарычал. Сыщику этого хватило.
— Если не возражаете, мистер Питт…
Он услужливо сунул ключ в руки Джимми и сбежал. Джимми отомкнул наручники. Мистер МакИкерн принялся растирать запястья.
— Хитроумное устройство, — сказал Джимми.
— Я вам весьма обязан, — проворчал мистер МакИкерн, не поднимая глаз.
— Да не за что. Всегда рад помочь. Дьявольски ненадежная штука, косвенные улики, правда? Один мой знакомый на пари залез в чужой дом в Нью-Йорке, так хозяин того дома до сих пор считает его профессиональным грабителем.
— Что такое? — резко спросил МакИкерн.
— Почему я говорю «один знакомый»? К чему эта таинственность? Вы совершенно правы. Это звучит более драматично, но в конце концов вам нужны только факты. Очень хорошо. Я в ту ночь залез к вам в дом на пари. Вот вам чистая правда.
МакИкерн неотрывно смотрел на него. Джимми продолжал:
— Теперь вы спросите, а что же делал со мной вместе Штырь Маллинз? А Штырь залез в мою квартиру часом раньше, и я взял его с собой в роли проводника, философа и друга.
— Штырь Маллинз сказал, что вы английский взломщик.
— Боюсь, я сам ввел его в заблуждение. Я в тот день смотрел в театре премьеру пьесы о взломщике под названием «Любовь медвежатника», и опробовал на Штыре некоторые сугубо технические сведения, которые узнал от своего приятеля, он играл в спектакле главную роль. Я сейчас, когда вошел, сказал, что мы говорили с лордом Дривером. Совсем незадолго до того, как мы познакомились, он встретил в Лондоне этого самого актера, моего приятеля, а зовут его Мифлин, Артур Мифлин. Он сейчас в Лондоне, репетирует спектакль, который привезли из Америки. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что, если вы мне не верите, стоит только разыскать Мифлина — не помню, в каком театре пойдет эта пьеса, но это можно выяснить в одну секунду — и спросить его, он подтвердит мои слова. Вы довольны?
МакИкерн не ответил. Всего лишь час назад он готов был бы сражаться до последнего за свое убеждение в виновности Джимми, но события последних десяти минут сильно его потрясли. Он не мог так просто забыть, что именно Джимми вызволил его из крайне неловкого положения. Правда, теперь он понимал, что положение было не настолько ужасное, как ему показалось вначале. Невиновность мистера Гейлера можно было установить уже на следующее утро, отправив по телеграфу запрос в Частное сыскное агентство Додсона, но все же неприятности могли быть большие. Если бы не Джимми, пришлось бы провести несколько часов в крайне постыдных обстоятельствах, если не хуже. Все произошедшее невольно склоняло его в пользу Джимми.
Но укоренившиеся предрассудки трудно вырвать сразу. Бывший полицейский смотрел с сомнением.
— Знаете что, мистер МакИкерн, — сказал Джимми. — Я вас прошу, послушайте меня спокойно минуту или две. В сущности, у нас с вами нет ровно никаких причин вцепляться друг другу в глотку. Гораздо лучше быть друзьями. Пожмем друг другу руки и бросим цапаться. Я думаю, вы догадываетесь, зачем я вас искал?
МакИкерн не ответил.
— Вы знаете, что ваша дочь разорвала помолвку с лордом Дривером?
— Значит, он был прав! — проговорил МакИкерн как бы про себя. — Это вы?
Джимми кивнул. МакИкерн побарабанил пальцами по столу, задумчиво глядя на него.
— А Молли? — сказал он наконец. — Она…,
— Да, — сказал Джимми.
МакИкерн побарабанил еще.
— Не думайте, что мы хотели что-то провернуть у вас за спиной, — сказал Джимми. — Она сказала, что ничего не будет, если вы не дадите согласия. Сказала, вы всегда были партнерами, и она хочет поступить с вами по-честному.
— Правда? — жадно спросил МакИкерн.
— Я думаю, вы тоже должны поступить с ней по-честному. Я, конечно, не Бог весть что, но она выбрала меня. Поступите с ней по-честному.
Он протянул руку, но МакИкерн не заметил этого. Бывший полицейский смотрел прямо перед собой с каким-то странным выражением, какого Джимми никогда не видел у него раньше — загнанным, испуганным. Эти глаза странно контрастировали с жесткими, агрессивными очертаниями губ и подбородка. Он так сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.
