озабочен.
— Знаете что, — сказал он, — отец куда-то делся.
— Делся — не делся, а совсем разделся, — пропел хозяин, любивший с утра пошутить.
— Зашел к нему, — продолжал сын, — даже постель не расстелена.
— Это ничего, — заверил лорд. — Я уступил ему гамак. Сам я почему-то уснул в гостиной и спал очень крепко. А вот и ты! — воскликнул он, поскольку вошла Мьюриел. — Попробуй кеджери, запах — высший сорт. Я как раз говорил нашему молодому другу, что его родитель спал в гамаке.
— В саду? — нервно спросила дочь.
— Конечно, в саду. Ты же знаешь, где мой гамак. Сама иногда лежишь.
— Тогда там бродит коза.
— Коза? — удивился лорд, уже поедавший кеджери. — Что ты имеешь в виду?
— Кто-то отъел усы у сэра Престона.
— Что!
— Отъел. Я сейчас его видела. А, вот! Погляди сам.
В дверях стоял незнакомец. Узнать его удалось только по голосу.
— Та-ак… — произнес он, испепеляя взглядом лорда Бромборо.
— А, Поттер! — сказал тот. — Побрились, я вижу. Очень умно. Зачем зря страдать?
Сэр Престон изрыгнул пламя.
— Бромборо, — сказал он, — во-первых, вы подлец, пятнающий страницы Дебрета.[62] Во-вторых, вы трус. В-третьих, я немедленно свяжусь с адвокатом. В-четвертых, мы уезжаем. В-пятых…
— Съешьте яичко, — гостеприимно предложил хозяин.
— Не съем, — отвечал гость. — Итак, в-пятых…
— Дорогой мой, — сказал пэр, — причем тут я? Да, я рад. Очень рад. В Норфолке будет как-то лучше, чище. Но я тихо-мирно спал в гостиной.
— В-пятых…
— Прямо в кресле. Хотите, покажу?
— В-пятых, помолвка между моим сыном и вашей дочерью расторгнута. Ее больше нет.
— Как и ваших усов, — заметил хозяин, при всех своих достоинствах лишенный такта. — Ха-ха-ха!
— Папа! — вскричал Эдвин.
— Рас-тор-гну-та, — повторил сэр Престон. — Вам ясно, Бромборо?
— Значит, так, — сказал лорд, считая по пальцам, — я подлец, я трус, вы свяжетесь с адвокатом, вы уезжаете, помолвки нет. Да, всего пять.
— Прибавьте шестое. Я позабочусь о том, чтобы вас изгнали из клубов.
— А я нигде не состою.
— Да? — огорчился гость. — Что ж, я буду мешать вам, если вы захотите выступить в Палате лордов. Сяду на галерее и не дам вымолвить ни слова.
Он гордо вышел. За ним, что-то говоря, последовал сын. Лорд Бромборо взял сигарету из портсигара.
— Вот идиот! — сказал он. — Надеюсь, усы состригли возмущенные сограждане. Видимо, они его подстерегли. Ждали своего часа. Ну, дорогая, свадьбы не будет. Вроде бы жаль, я купил новые брюки, но ничего не поделаешь.
— И не надо, — сказала дочь. — Я и так выйду замуж. Она нежно улыбнулась Бренсепту, но он ей не ответил. Что толку, горько думал он, если он жениться не может? Ему никогда не придумать забавной зверюшки. Сэр Престон без усов выглядел просто как человек без усов.
Тут он заметил, что хозяин к нему обращается.
— Простите?
— Я говорю, огонька нету?
— Есть, есть, — отвечал Бренсепт, вынимая зажигалку.
Щелкнув ею, он рассеянно поднес ее к сигарете хозяина, точнее — к усам. Видимо, с горя он потерял ощущение пространства. В следующий миг перед ним бушевало пламя. Когда оно угасло, и дым рассеялся, от красы Норфолка осталось ничтожное пятнышко.
Нечеловеческих криков Бренсепт просто не слышал. Словно в трансе, глядел он на широкий нос, выкаченные глаза, рот до ушей. Только когда хозяин оскалил зубы, сжал кулаки и резко подался к гостю, разум возвратился, и племянник мой юркнул под стол.
— Лови его! — кричал пэр. — Хватай! Держи!
— Не буду, — ответила дочь. — Я его люблю.
— Вот как! — возопил отец. — А я его растерзаю собственными руками.
— Прыгай в окно, дорогой, — посоветовала Мьюриел.
Бренсепт счел совет разумным. Внизу, вставая с гравия, он ощутил боль в затылке. Лорд бросил ему вслед кофейник.
Но что кофейники! Что рваные брюки! Сердце его пело.
Дело в том, что Фиппс ошибся. Он не знал, как выглядит рыба. Лорд был похож не на рыбу, а на гораздо более занятное созданье. Ныряя под стол, племянник увидел, что он — вылитая лягушка. Да, Лягушка Леопольд.
— Мьюриел! — крикнул он.
— Что, дорогой? — откликнулась дева из окна.
— Я тебя люблю.
— Я тоже.
— Но сейчас уеду.
— Это правильно, — она обернулась через плечо. — Папа пошел за блюдом. Идет обратно.
— Ты меня будешь ждать?
— Вечно.
— Нет, меньше. Так, с полгода. За это время я обрету славу и деньги.
Тут высунулся хозяин с блюдом в руках.
Нежно улыбнувшись, Бренсепт отскочил в сторону, а там — пошел по дорожке к роллс-ройсам, икре и шелковому белью.
Бросок!
Перевод с английского Е. Данилиной
ПРЕДИСЛОВИЕ
Кое-кто решит, будто я выписываю ужасы иностранной интервенции в Англию слишком мрачными красками. Реализм в искусстве, говорят, не должен выходить за рамки. Я же уверен, что читатели в массе не станут обвинять меня в желании раздуть нездоровую сенсацию. Англии пора прозреть: над ней нависла угроза, и наше дело — не закрывать глаза на вероятный исход вторжения. Позвольте отметить, что труд написан и выпущен в свет лишь из чувства долга и патриотизма. Чуткая душа издателя, Олстона Риверса,[63] будет потрясена до основания, окажись книга прибыльной. Моя душа — тоже. Мы сознательно идем на риск, когда опасность грозит всей нации. В конце концов, для родной страны мы готовы и не на такие жертвы.
