Лохматый стянул с себя жилет, рубашку, повалился вниз мордой и моментально засопел.
Даша в общих чертах описала хозяйке ночное происшествие.
Эле покачала головой:
– Что делается. Раньше трупоеды даже к хуторам приближаться не рисковали. Жуткое время. Прямо хоть съезжай из Каннута. Тебя-то эта тварь не сильно помяла? Зря я тебя дубинкой учу махать. Против мерзких дарков больше секира подойдет. Не сиди как пьяная, иди ложись. Лучше б вы пиво дома пили. Как дети, обязательно во что-нибудь влезете.
Даша встала, и, глядя как хозяйка стаскивает башмаки с ног бесчувственного лохматого, неуверенно спросила:
– А у тебя как? Ну, вечер как прошел?
Эле поморщилась:
– Лучше бы я с вами пошла на йиену поглазеть. Что-то пять лет назад мужчины малость получше были. Или мне кажется? В общем, пошел он в задницу, бахвал заезженный. Ты спать иди, говорю, – сурово закончила хозяйка.
Отличная вещь – морской тесак. Даша приноровилась рубить ботву на обрезке толстой доски. Рукоять шеуна хорошо ложилась в руку и приготовление очередной порции корма для ненасытного кабана заметно ускорилось. Нужно было только выбирать время, когда Эле не было дома – такое нецелевое использование боевого оружия хозяйка точно не одобрит. Эле и так все грозилась перейти от занятий с примитивной дубинкой к обучению более серьезными «инструментами». Правда, владеть заморским шеуном Эле и сама не очень умела.
За стеной озабоченно хрюкнул Василь Васильич. Напоминает. Вот, ну когда здесь военной подготовкой заниматься? Хотя, исходя из последних событий….
Каннут бурлил днем и вымирал ночью. За прошедшие два дня горожане зарубили еще двух трупоедов и спалили в сарае у Южных ворот злобного хобия. Последний успел насмерть загрызть троих лодочников. Еще говорили о лемурах-ларвах, появившихся у самого замка и сведших с ума и удушивших нескольких стражников. Еще у паромной переправы объявилась стая толокошей. Еще додо утащили в колодец сразу троих детей. Обо всех этих событиях король запретил упоминать официально, и поэтому на улицах только об этих ужасах и болтали.
Даша старалась ничего не слушать. Утром бегала на рынок и сразу домой. В банях делать было нечего. После того, как в старых купальнях у центрального рынка якобы разглядели клыкастое рыло высунувшегося из стока додо, горожане предпочитали мыться дома. А еще лучше, на всякий случай, пока совсем не мыться. Заработка Даша временно лишилась. Впрочем, и дома дел хватало.
Вдали, у рынка, глухо загудел сигнальный рог. Очередное напоминание о событии государственного значения. Гудели и дудели с раннего утра. Созывали горожан на оглашение королевского указа на площади у замка. Что-то важное вещать будут. Говорят, чуть ли не сам король лично свой указ зачитает. Даша о столь торжественных мероприятиях раньше и не слышала. Да и Эле говорила, что такое не часто бывает. Хозяйка надела новое платье и отправилась участвовать в общественной жизни. Звала и Дашу, но девушка проявила несознательность и осталась дома. Даже если действительно о новой войне объявят, Даше-то какое дело? Девицы в Каннуте, слава богам, мобилизации не подлежат. Да и вообще, такого неприятного явления горожане не знают. Солдаты здесь воюют, остальные увлеченно обсуждают ход боевых действий – очень правильное положение вещей.
В калитку коротко постучали. Даша раздраженно свалила нарубленные листья в ведро. Что-то сегодня совсем работать не дают. Замешать свинский корм так и не успела. Теперь платье надевать нужно.
Даша накинула платье и, прихватив тесак, пошла к калитке. С улицы снова коротко постучали. Судя по терпению – Костяк. Даша глянула в щель, успокоилась и, поднимая засов, поинтересовалась:
– Ты чего так рано?
– И ты тоже отлично выглядишь, – сообщил лохматый, проскальзывая в калитку.
– Я невежливая, потому что с кабаном вожусь. Он жрет быстрее, чем я ему насыпаю, – оправдалась девушка.
– Извини, но Вас-Васу пора ветчиной становиться, – мимоходом намекнул Костяк, и чтобы подруга не сердилась, тут же спросил: – Эле на площадь ушла?
– Ушла. Только ты без глупостей. Я совершенно к блудодейству не расположена.
Лохматый хмыкнул:
– Неужто я другого ожидал? Я по делу зашел. Только интересно узнать – ты вообще развлечений постельных избегаешь, или только со мной?
Даше обсуждать подобные глупости совершенно не хотелось, но Костяк смотрел с честным интересом. В конце-конце, друг он или не друг? Ведь заслуживает откровенности.
– Иногда целоваться с тобой очень даже приятно, – с некоторым смущением признала Даша. – Но трахаться и барабаниться я совершенно не желаю. Ни с кем. Такая уж я уродилась.
– Ладно, – пробормотал лохматый. – А я уж думал, ты от меня отбиваться решила, – Костяк кивнул на шеун в руках девушки.
– Вот дурак, – Даша улыбнулась. – Я тебя резать не буду, даже если на меня полезешь. Только мне противно будет. Мне секса не хочется.
– А что нужно чтобы тебе захотелось? – спросил лохматый и сел на колоду, явно приготовившись слушать.
– Ну, ты прямо профессор-сексопатолог, – хихикнула Даша. – Знаешь, для пробы меня бы устроила уютная постель, чистое белье, спокойная обстановка, музыка, нежный партнер. И немножко моего собственного возбуждения.
– А так бывает? – с сомнением спросил Костяк.
– Ты насчет моего возбуждения? – вздернула нос Даша.
– Нет, я насчет того, захочешь ли ты вообще попробовать снять пробу, если заранее не хочешь попробовать пробовать.
– Издеваешься, да? – девушка с подозрением смотрела на задумчивого вора.
– Я?! – удивился лохматый. – Извини, я просто неграмотный и косноязычный. Ты бы на бумаге все свои любовные пожелания изложила, я на ночь по слогам читать буду и запоминать.
– Вот бюрократ-извращенец. Сейчас как дам по уху! – Даша показала другу измазанный зеленью кулачок.
– Опять по уху? – Костяк все-таки ухмыльнулся. – Мой руки и пойдем на площадь.
– Что я там не видела? – удивилась Даша. – Толпы я не люблю, а новости мне потом Эле перескажет.
– Я тебя не указы слушать зову. Там еще и казнь будет, что тебе тоже вряд ли понравится. Но сходить нужно, ты должна на кое-что иное посмотреть.
В спокойном голосе лохматого Даша уловила совершенно несвойственную ему нерешительность. Вот еще новости.
– Что-то случилось? – настороженно спросила девушка.
– Вроде пока нет, – Костяк вздохнул. – Я бы рассказал, но лучше, если ты своими глазами увидишь. Так честнее будет.
– Ты меня сейчас напугаешь.
Лохматый засопел:
– Я тебя когда-нибудь напрасно пугал или беспокоил?
– Как сказать, – Даша покосилась на памятный порог дома. Ну, тот пошлый случай назвать «беспокойством» язык не повернется. – Мне переодеваться?
– Как хочешь, но, пожалуй, не нужно. Лучше нам незаметными быть. А когда ты шикарная, я нервничаю, – лохматый выразительно вздохнул.
– Брехун, – сказала Даша и пошла переодеваться.
Кажется, на площадь собрался весь город. Костяк настойчиво пробивался сквозь толпу, Даша с трудом поспевала следом, поневоле активно работая локтями. Вокруг ругались. Какой-то здоровенный, заросший
