Брат Иоанн, ризничий, и брат Лаврентий, рухальный – оба в возрасте; смиренные лица, монашеские одеяния. Ризничий задержался, готовя малопонятный непосвященным финансовый перечень для патриарха, чтобы доложить ему поутру. Находился в ризничной канцелярии, в соседнем здании, окна во двор, ничего не видел и даже не слышал по причине включенного магнитного проигрывателя.
— Что слушали? — нарочито равнодушно спросил Баг.
— Всенощную Рахмы Сергеева в исполнении сладчайшего Киевского хора, — с нежностью и благоговением в голосе ответствовал ризничий.
— Предпочитаете западные аранжировки? — с неподдельным любопытством спросил Богдан.
— Родные края…
Богдан понимающе кивнул. Баг чуть шевельнул бровями.
Рухальный находился в подвале, переписывал привезенные днем штуки ткани, предназначенные для шитья новых подрясников братии. Подвалы старинные, глухие, никаких звуков не слышал.
— Так уж и не слышал никаких звуков? — сощурился Баг.
— Посторонних звуков не слышал, — укоризненно уточнил брат Лаврентий. — Комар в подвале звенел. За рекой строят что-то в три смены – время от времени стук металлический доносился, сваи забивали… — он замер, осененный внезапной догадкой. — А ведь, может статься, я вовсе даже и не стройку слышал. Стук-то металлический… Ах, попустил Господь!
— В котором часу?
— Не смотрел я на часы, все равно уйти не мог, покуда не завершу труды…
— Почему так задержались на работе?
— Грузовики пришли поздно. Погода нонешним летом сами знаете, какая… Дожди. Скорости не те. Должны были прибыть в три, а прибыли в восемь…
Богдан не спросил ничего.
Сюцай искусствоведения Исай Джамба – неопределенного возраста научник, невысокий и невзрачный тип с плоским рябым лицом и в очках в дешевой оправе. Волосы давно не чесаны, во взоре – свойственный всем научникам лихорадочный огонек страсти познания. Одежда Джамбы также позволяла желать лучшего, но, скорее, не по бедности хозяина, а по причине полного к оной одежде пренебрежения. «Фанатик науки», — с досадой подумал Баг. «Достойный человек, — сочувственно подумал Богдан, — только вот жены ему хорошей не хватает». Занимается духовной резьбой по дереву, по сандалу в частности. Выхлопотал ночной допуск. Находился в соседнем хранилище, там собраны соответствующие экспонаты, единицы хранения с восемьдесят семь тысяч триста двадцать шесть по…
— Никого не видели? Ничего не слышали? — закуривая, прервал Баг.
Сюцай похлопал глазами.
— И видел, и слышал, — шепотом признался он.
Баг привстал на стуле.
— Кого?
— Людей.
Баг сел обратно, желваки его прыгали. Так-так, бдительно думал Богдан, похоже, сейчас начнет ему нос крутить, как Бог свят, начнет!
Оно того, честно говоря, стоило. Оказывается, сюцай в час двадцать семь – он, аспид, даже время уследил! — слышал громкие и весьма долгие звуки и стуки снаружи. Подойдя к окну, видел, как четверо людей ломали дверь в соседнее помещение, и таки сломали ее у него, сюцая, на глазах, и пошли внутрь. А он, сюцай, когда они скрылись внутри, пошел работать дальше.
— Так какого же скорпиона… — начал Баг и прервал сам себя. Джамба опять похлопал глазами и честно сказал:
— Я подумал, что так и надо. Откуда же мне было догадаться, что это преступники? Я, простите, преступников в жизни не видал. Так громко ломали, открыто… Мало ли – может, патриарх велел. Ключ, скажем, потеряли, или дверь перекосило… А я как раз обнаружил очень интересное и почти неопровержимое свидетельство преемственности трапезундского стиля 2кох' с…
Баг многообещающе открыл было рот, но оглянулся на Богдана и лишь энергично пошевелил губами. Впрочем, сюцаю этого хватило, чтоб замолчать.
— Вы ни в ком из них не признали кого-то знакомого, или виденного вами ранее? — мягко спросил Богдан.
Сюцай помотал головой, с опаской глядя на Бага.
— Вы можете описать этих людей? — еще мягче спросил Богдан.
Сюцай отчаянно закивал, глядя на него с надеждой и отодвинувшись от Бага подальше.
— Ну? — резко поторопил его Баг.
Джамба отодвинулся еще и описал.
Цена его описаниям была – ломаный чох. Да что тут скажешь. Самое темное время суток, расстояние – шагов тридцать пять; а очки у искусствоведа такие, будто их с прошлого лета вместе с рыжиками солили…
— Подозрительный тип, — озабоченно сказал Баг, когда Исай вышел.
— Просто он вам не понравился, — мягко сказал Богдан.
«Наверное, этому костолому таких, как Джамба, всегда хочется, как говорят, придавить из жалости», — с мимолетной неприязнью к напарнику подумал Богдан.
«Наверное, этот хлюпик чувствует, что сам в душе похож на таких, как Джамба, вот и норовит их защищать», — с мимолетной неприязнью к напарнику подумал Баг.
Цзюйжэнь филологических наук Берзин Ландсбергис. Красивый, балтического типа мужчина средних лет, в безукоризненно сидящем европейском платье. Колоньей водой благоухает – но в меру. «Сердцеед, наверное», — подумал Богдан. «Карьерист, наверное», — подумал Баг.
Занимается… ого! Занимается текстологией, изучением расхождений в версиях Ясы Чингизовой, пытаясь выявить и понять исторический вектор возникновения искажений текста. Не просто найти, где точку лишнюю вставили, или почему в виленском издании тысяча семьсот тридцать пятого года разбили одну фразу на три – то есть это тоже обязательно надо обнаружить, по этому поводу целая литература научная есть, ясеистика называется; но понять, откуда что пошло…
Ландсбергис сделал эффектную паузу.
— Я разработал совершенно уникальные методики…
«Еще один псих, — подумал Баг. — Сколько же это психов тут на единицу площади!»
«Еще один в высшей степени достойный человек, — подумал Богдан. — Как богата Ордусь достойными людьми!»
— И, вы понимаете, время от времени обращаться к драгоценной Чингизовой Ясе мне просто необходимо. Просто необходимо. Знаете, в народе порой шутят: лошадиная сила – это средняя сила той лошади, которая в замороженном виде хранится в Севре близ Парижа, — цзюйжэнь улыбнулся. Богдан вежливо улыбнулся в ответ. Баг слушал с каменным лицом, его узкие глаза были совершенно неподвижны. — Так вот текст Ясы – это, в первую очередь, текст той Ясы, которая хранится здесь. Мне стоило огромного труда добиться свободного допуска в запретные хранилища ризницы, и он действует лишь до пятнадцатого дня седьмого месяца, так что я должен использовать это драгоценное время с максимальной пользой. И я стараюсь, — он улыбнулся. — В ночь ограбления я сверял разночтения прототипа и новообретенного урюпинского списка Ясы.
«Так мы никогда с ним не кончим», — подумал Баг.
«Так мы на воздухолетный вокзал опоздаем», — подумал Богдан.
— Ничего не слышали, не видели?
Цзюйжэнь отрицательно покачал головой и чуть виновато, чуть сочувственно развел руками. Дескать, рад бы помочь…
— В котором часу вы покинули территорию Патриархии? — спросил Баг.
— Дай Бог памяти… Да-да, к часу ночи я торопился выйти за врата и оказаться на проспекте, потому что был без повозки и хотел поймать таксомотор, а с часу, как вы знаете, действует ночная надбавка…
— Надбавка каких-то пять процентов, — въедливо сказал Баг. — Неужели это так существенно?
Цзюйжэнь улыбнулся, но на сей раз – как-то холодновато.
