усыновления.
То, что 'Лебенсборн' не очень сильно помог в деле сохранения —. бесплодных эсэсовских браков, подтверждается крошечным количеством усыновлений. По состоянию на 1940 год, было усыновлено не более 30 детей. В конце войны из 260 процессов усыновления, организованных 'Источником жизни', только 100 завершились относительным успехом. К тому же в данном вопросе 'Лебенсборн', как опекун внебрачных детей, не мог своевольно отдавать на усыновление своих воспитанников — данный вопрос находился в компетенции суда по вопросам опеки. Прежде чем 'Источник' смог все-таки упростить процедуру, он столкнулся с новой проблемой. 19 апреля 1939 года в силу вступил Имперский Закон 'О посредничестве в деле приемных детей'. Так вот, в качестве законных посредников были названы Управления по делам молодежи, Имперский комитет по усыновлению и 'Национал-социалистское народное вспомоществование' со всеми его инстанциями. Очевидно, что всем другим организациям было отказано в посредничестве в деле усыновления детей. Это коснулось не только большей части благотворительных организаций, но и 'Лебенсборна'. Гиммлер не мог смириться с подобным положением вещей. Лишь в январе 1940 года с 'Источника жизни' был снят данный запрет. Но в итоге пришлось налаживать сотрудничество между 'Лебенсборном' и Имперским комитетом по усыновлению НСВ. Была достигнута договоренность, чтобы 'Источник' способствовал усыновлению рожденных в его домах детей лишь в семьи служащих СС, полиции и вермахта. Все остальные 'непрофильные' запросы на усыновление должны были передаваться в Имперский комитет по усыновлению. Тот же, в свою очередь, передавал просьбы родителей, которые касались именно спектра деятельности 'Лебенсборна'.
В 1942 году 'Источнику' были предоставлены некие привилегии, которые облегчали работу по усыновлению в двух принципиальных моментах. Мотивируя тем, что в условиях войны надо было избегать дублирующей работы, Гиммлер предложил, чтобы дела по усыновлению, рассмотренные судом по опеке, повторно не проверялись Управлениями по делам молодежи. Эти структуры должны были довольствоваться заверением 'Лебенсборна', что при усыновлении детей соблюдены все их права, а сама процедура прошла в строгом следовании букве закона. В итоге Министр внутренних дел одобрил это предложение, а Имперский министр юстиции дал соответствующее распоряжение во все компетентные суды. Вследствие того, что Управлениям по делам молодежи запрещалось проводить собственные расследования, суд по делам опеки, по сути, лишал их важных контрольных функций, а сам процесс усыновления сводился к сухому административному решению, В этих условиях 'Лебенсборн' мог принимать решения об усыновлении детей на свое усмотрение, не давая никакого отчета об их внебрачном происхождении.
Сохранение тайны рождения
В качестве основной предпосылки успешного обслуживания незамужних матерей и их внебрачных детей руководство 'Лебенсборна' рассматривало возможность сохранения тайны рождения ребенка. Эбнер превозносил свою организацию как единственную структуру в рейхе, которая действительно могла сделать это. Он считал необходимым сохранять в тайне рождение внебрачного ребенка, так как в немецком обществе матери-одиночки до сих пор не пользовались заслуженным почтением. Если незамужняя девушка работала, то в случае беременности она запросто могла лишиться своего места, Эбнер заявлял, что сохранение в тайне рождения ре-& бенка могло уменьшить количество этих 'позорных фактов', 'Источник жизни' прилагал огромные усилия по сохранению тайны рождения. В годы войны, пользуясь завесой секретности, это обстоятельство позволило ему безмятежно проводить расовую политику, опираясь в первую очередь на увеличение рождаемости. Без подобной таинственности вряд ли можно было осуществить проект по 'собиранию германской крови', который достиг своего апогея в систематическом похищении иностранных детей, которые вывозились в Германию для онемечивания.
Сразу же оговоримся, что в 'Лебенсборне' сохранение тайны рождения не было обязательным условием, оно имело место по желанию матери или отца внебрачного ребенка. Заявление об этом делалось еще во время обследования будущей матери. В среднем почти каждая вторая незамужняя женщина хотела воспользоваться предоставленной возможностью. Впрочем, это говорит также о том, что далеко не все матери-одиночки намеревались сохранять в тайне факт рождения внебрачного ребенка. Причем это происходило только на ранних стадиях беременности, то есть тогда, когда девушка, только изъявляла желание попасть в один из домов 'Лебенсборна'. Незадолго до или непосредственно после родов число желавших воспользоваться секретностью родов сокращалось до 30 %, а полгода спустя после родов эту тайну продолжали хранить лишь 10 % матерей. А два или три года спустя почти все матери отказывались сохранять этот секрет. Однако подобная практика противоречила множеству германских законов и предписаний. По этой причине Гиммлер и руководство 'Источника жизни' сначала делали все возможное, чтобы обойти эти инструкции, а затем сделали так, чтобы они не касались 'Лебенсборна'.
Так как в Третьем рейхе действовала обязательная прописка, которая заносилась в паспорт в полиции, то о переселении в 'Лебенсборн' надо было уведомлять местных паспортистов. Чтобы избежать этого, дома 'Лебенсборна' по приказу Гиммлера как главы немецкой полиции оснащались собственными паспортными столами, которые и вели регистрацию прибывавших беременных женщин. То есть местные паспортные столы были исключены из этого процесса. Поначалу 'Источник жизни' рекомендовал беременным женщинам отмечаться в местных паспортных столах в качестве 'уехавших в путешествие', что было, естественно, неправдой. В 1938 году было решено давать им условную прописку по адресу: Мюнхен 13, Адельхайдштрассе 26/1. Все сообщения местные паспортисты и почтальоны могли отправлять именно туда. В некоторых случаях, особенно в тех, когда требовалось сохранение тайны, 'Лебенсборн' создавал для переписки еще ряд 'условных' адресов. В большинстве случаев это были адреса ответственных служащих мюнхенского централа 'Лебенсборна' или заинтересованных эсэсовских офицеров. Свой личный адрес для этих целей предоставил сам доктор Эбнер. Конечно, рано или поздно в глаза паспортистам (прежде всего мюнхенским) должно было броситься, что новые адреса были 'липовыми', но для этого требовалось определенное время. В итоге Гиммлер, как говорилось выше, решил придать этой процедуре законный вид. По его приказу летом 1939 года в полицейских президиумах Берлина, Мюнхена и Вены были изготовлены специальные служебные печати, которые имелись в распоряжении только у паспортных столов. Так, например, на бумаге появился 'Паспортный стол № 2 города Мюнхена'. Появление 'новых' паспортных столов давало посетительницам 'Лебенсборна' гарантию, что они не должны были предавать огласке сам факт своего пребывания в данном 'оздоровительном' учреждении. Неудивительно, что очень скоро 'Паспортный стол № 2' стал весьма оживленным. Это был один из самых важных 'паспортных столов', существовавших при 'Лебенсборне'. 'Источник жизни' склонял не состоящих в браке матерей не только к тому, чтобы они давали ложное указание своего адреса. В последующие годы они (с разрешения Гиммлера) в полицейских бланках регистрации по месту жительства и в листках убытия могли указывать свое семейное положение как 'вдова' или 'разведена', что должно было еще больше засекретить факт рождения внебрачного ребенка, От 'Лебенсборна' они получали соответствующее подтверждение, которое на полном основании позволяло им добавлять к своему имени приставку 'фрау'. То есть, по большому счету, эти женщины симулировали брак. Эбнер предпочитал назвать это 'документацией' брака.
В исключительных случаях Гиммлер был даже готов на время беременности и родов предоставить женщинам новые паспорта и имена. Так, например, произошло в 1943 году. Тогда в 'Лебенсборн' попала голландская руководительница Имперской школы в Нидерландах. Она ожидала внебрачного ребенка. В итоге было решено выдать ей новый паспорт с немецким именем, согласно которому она была голландской немкой, женой крестьянина. Во время беременности она пребывает в Германии, где проходит в качестве, вольнослушательницы обучение в колониальной женской школе города Рендсбурга. На последнем месяце беременности она перебирается в один из домов 'Лебенсборна', где под немецким именем ожидает роды. Почти сразу же после родов она покидает 'Источник', где оставляет своего ребенка. Вернувшись в Голландию, она некоторое время спустя 'принимает решение' усыновить 'какого-нибудь' малыша. Она получает собственное дитя обратно, при этом и она, и ее ребенок носят другое имя. Все, что касалось прошлой жизни, оказывается стертым. Только много позже она восстанавливает справедливость и признается, что это ее собственный ребенок. Для организации столь запутанных операций Гиммлер в 1944 году открывает при 'Лебенсборне' специальный счет.
