славянам известное уже который век. Иногда их размещают в бассейне Дона – как неких предков донского казачества, однако если бродники и были предками казаков, то разве украинских.
Большинство упоминаний располагает их западнее Днепра. Венгерские королевские грамоты называют «Бродинию» среди непосредственных соседей Венгрии. То есть были они жителями южной части Галицко- Волынского княжества.
Нас бродники занимают постольку, поскольку венгерские грамоты упорно называют их язычниками – не «схизматиками»-раскольниками, как католики именовали православных, а именно язычниками, наряду с половцами и татарами.
Да и Никита Хониат зовет их «поклонниками Арея», к каковым, при всей нелюбви, крещёных киевских русичей все же вроде не относили надменные «братья по вере» из Константинополя. Этому не противоречит то, что они включились – если верно предположение Успенского – в борьбу православной Болгарии с Византией.
Источник и родина веры, именем которой рушились святилища древних Богов, Византия должна была вызывать у славян-язычников особую неприязнь, и вполне возможно было, что они пошли на союз против неё с православными, но всё же единокровными славянами-болгарами.
Кстати, возможно некоторое оживление язычества в те годы и в Болгарии – именно к XIII веку, как я уже говорил, относится найденный в Великом Тырново, бывшем тогда столицей Болгарского царства, сосуд с именем Сварога. Впрочем, он может быть и свидетельством пребывания в столице Болгарии язычников- бродников.
К тому же в области расселения бродников и впрямь существовали с X века по XIII огромные языческие святилища, изученные в наше время И.П. Русановой и Б.А. Тимошуком. Одно из них расположено на горе с выразительным названием Богит, другое – на горе Звенигород.
На первом, возможно, стоял когда-то знаменитый Збручский идол, найденный неподалёку в реке Збруч в 1848 году. Незадолго до того неподалёку от места находки кумира нашли другой такой же с человеческой головою в шапке и высеченными на гранях лошадьми, но обнаружившие древнее изваяние крестьяне, по наущению священника, уничтожили его.
Камни пошли на строительство церкви. Збручский кумир также мог быть уничтожен, но избежал этой участи.
Найдено каменное изваяние и в Звенигороде. Эти святилища существовали с конца X века по начало XIV. Среди подношений святилищам найдены и сброшенные кем-то кресты, и предметы церковного убранства, очевидно, доставленные сюда борцами с чужеземной верой.
Ценные вещи работы киевских и черниговских мастеров – золотые и серебряные браслеты, перстень- печатка, меч, шпора – говорят о посещавших это святое место состоятельных, скорее всего – знатных жителях больших русских городов.
Огромные костры, иногда целые кольца пламени полыхали не угасая, совершались жертвоприношения, в том числе и человеческие. Найдены здесь остатки храмовых построек, ритуальные печи и колодцы, аскетические жилища жрецов и следы разгульных обрядовых пиршеств.
Под стенами исполинских капищ стояли ремесленные посады, по всей видимости, обслуживавшие жрецов и паломников. Края, где располагались святилища древней веры, в летописях носят грозное название «Чёртова леса» – очевидно, оттого, что в их глубине чтили древних Богов – как помните, читатель, «бесов», «чертей» с точки зрения православия.
И даже княжеские дружины поворачивали прочь от его опушки, «не дерзну пойти сквозь лес». Так что венгерские католики имели все основания называть землю воинственных бродников, на которой стоял зловещий «Чёртов лес», языческой.
Любопытно, что жизнь на днестровских капищах, по всей видимости, основанных в конце X века бежавшими от крестителей жрецами Киевщины, оживилась в середине XII столетия.
Найдены-капища тех же времён на Волыни, Смоленщине, Псковщине. Они, конечно, уступали по масштабам огромным святилищам Нижнего Приднестровья, но они всё-таки были и действовали – именно в период, когда авторитеты православия провозглашали победу над языческим «идолобесием».
Более того, следы языческих обрядов и идолы найдены археологами во многих городах и весях крещёной Руси.
Так, в 1964 году найдены остатки жертвоприношения коня на усадьбе у Ильинской улицы Новгорода. Район этот начал застраиваться лишь с конца XI века, то есть жертву приносили уже в крещёном городе. И такие находки остаются обычным делом вплоть до начала XIII века.
Несколько дольше существовали домашние идолы, в том же Новгороде встречающиеся ещё в слоях XIV века. Многие из них поражают тонкостью работы. Почему-то их принято называть «домовыми», хотя с тем же успехом они могут изображать и кого-то из великих Богов – как, скажем, в христианстве маленький, грубо сделанный образок вовсе не обязательно мог изображать второстепенного святого – с тем же успехом он мог быть изображением самого Христа.
Кроме того, хотя вера в домовых и их почитание успешно дожили до начала XX века, этнографам ни разу не случалось видеть, чтоб домашних духов изображали в дереве. В сельской местности подобные изваяния (леших, «куриных богов» и т.п., но опять-таки не домовых) почитались ещё в XVIII, а то и в XX веке, так что, строго говоря, являясь несомненными остатками язычества, они не обязательно свидетельствуют о полном и сознательном язычестве своего владельца.
Однако то, что они почти исчезли из городского обихода примерно в то же время, когда перестали совершаться в городах жертвоприношения, когда угасли жертвенники капищ, а в иных землях – погребальные костры, всё же наводит на размышления.
Количество свидетельств существования язычников на Руси XII века не осталось незамеченным исследователями. Именно к этому столетию относились поучения против язычества и языческие сюжеты на украшениях, лишь в следующем, XIII веке, сменившиеся изображениями Христа и апостолов (что молчаливо свидетельствует о религиозном значении предшествовавших им изображений растительных символов, волшебных птиц с девичьими головками, грифонов, ритуальных питьевых рогов).
На обрядовых браслетах – очень недешёвых, что обличает их принадлежность отнюдь не тёмным селянам! – изображены всё те же волшебные существа, крылатые птице-псы, обыкновенно, с лёгкой руки Б.А. Рыбакова, именуемые Семарглами [51], гусляры, пирующие с питьевыми рогами, многоликие идолы.
Даже в церковном узорочье в XII веке вопреки строгим византийским формам начинает расцветать мир языческих премудростей, с теми же волшебными деревами и птицами, со странными зверями, с героями не дошедших до нас сказаний, многоликими, как языческие кумиры, капителями колонн Владимирских соборов.
Волки, повернувшие головы к процветшим хвостам, – на более поздних русских вышивках таких зверей называли «оборотнями». Такой же оборотень изображён на браслете – причём там он изображён, помимо прочего, в объятиях женщины.
Обычный сюжет обрядовой поэзии Зелёных Святок, Троицкой недели, когда в песнях описывается соединение женщины с «волчком» на вспаханном поле ради плодородия земли. В некоторых изображениях на стенах этих соборов (Димитровского во Владимире, Георгиевского монастыря в Юрьеве-Польском и пр.) исследователи опознают языческих Богов – Даждьбога, возносящегося в небо на грифонах, Велеса.
Быть может, это и не вполне надёжные отождествления – но ничего сверхъестественного в том, что с христианских храмов смотрят языческие Боги, нет. Скандинавские Боги-асы изображены не только в церквях родной Скандинавии, но и в христианских храмах Германии, Англии и даже… Испании.
Стоит вспомнить, что за сто лет до того, во времена Ярослава, в Киевской Софии надписи на изображениях святых делались на греческом языке. Настолько в те времена христианство воспринималось на Руси как чужая, нерусская вера!
Даже изображение княгини Ольги снабжено подписью греческими буквами – «Елга». Именно так передаёт имя княгини византийский император, к которому ездила в гости крещёная княгиня, – Константин Рождённый в Пурпуре. А тут – оборотни и языческие Боги…
Это явление уже получило в науке название «языческого Ренессанса», хотя объяснения ему и не дано. На самом деле всё вполне очевидно. Во-первых, как мы уже говорили, христианская церковь, оказавшись
