смотрели в какую-то одну точку на моем теле, а язычок быстро-быстро облизывал губы. Она явно была голодна. И она явно хотела съесть меня. Но не смела.
Из словарного запаса Эрнеста исчезли пренебрежение и угрозы. Взамен появилась некая почтительность и осторожность. Он опасался дотрагиваться до меня, будто я могла прямо на его глазах рассыпаться. Голос мужчины приобрел ласковые нотки, а фразы обзавелись подтекстом. Мне стало казаться, что он выслуживается или… заигрывает. И то и другое откровенно пугало.
Лен. Он отдалился. И морально и физически. Почти не заходил в комнату, предпочитая есть в одиночестве, а когда приходилось, то он здоровался со мной подчеркнуто нейтральной интонацией и слегка кланялся. Если раньше я была для него кем-то вроде сообщника, то теперь он как будто увидел во мне провокатора, который поймал его за руку за недостойным занятием.
Я перестала понимать их, и у меня совершенно не осталось сил удивляться. Оставалось надеяться, что скорый приезд вызванного письмом Скайди прояснит ситуацию.
Я уже начала вставать с постели и ненадолго выходить из дома, когда Скилл примчался. Виданное ли дело, не на рейсовом дилижансе, а разорился на скоростной частный экипаж! Не забрав чемодан и не расплатившись с извозчиком, парень бросился ко мне, выхватил из кармана перочинный ножик и полоснул по моему запястью. Я не смогла предугадать его действия… Как и объяснить дальнейшее поведение.
Блондин долго принюхивался к запаху крови, пробовал ее на вкус, пока выбежавший на мой удивленно-растерянный возглас виконт улаживал дела с извозчиком. Наконец, Скилл пришел к какому-то выводу, кивнул сам себе и восхищенно посмотрел мне в глаза…
- Теперь все точно получится! - произнес он.
Одержимость. Вот что прозвучало в голосе парня. Им целиком и полностью завладела идея. Мысленно Скайди уже добился успеха в ее реализации и смаковал результаты. Вместо того, чтобы проясниться, ситуация запуталась окончательно.
Тем же вечером, после ужина, на котором каждый витал в своих облаках, ко мне подошел Лен. Его колотила нервная дрожь. Он не сразу смог взять себя в руки и начать разговор. Каждое слово мужчина выталкивал из себя. Нехотя. Словно оно ранило ему горло. Он увлек меня подальше от освещенных окон, слегка обнял и зашептал на ухо:
- Как только вернешься в город - беги! Выбери удобный момент и беги, но сперва подготовься. Тщательно все прощупай. Там я тебе помочь не смогу, но кто-нибудь да найдется. По крайней мере, ты должна в это верить. Мир не без добрых людей, верно? Но и не без злых тоже. Ты не такая, как я. Не такая, как они. Не такая, как все мы. С тобой действительно можно возродить Зверя. Не понимаю, почему ты до сих пор жива. Подобных тебе всегда убивают. Вот… Именно! - Лен потряс меня за плечи. - Ты должна умереть. Слышишь? Перерезать вены совсем не больно. Попробуй. Это лучший выход, верь мне. Я бы сам убил тебя, но не могу. Твоя кровь подчиняет. Никто из оборотней, вдохнувших или попробовавших ее не сможет поднять на тебя руку. Никто…
Пальцы мужчины погладили мои плечи. Простой жест, который не дал мне испугаться. Его слова - слова сумасшедшего. Тяжело больного. Признаки налицо: сумбурное изложение мыслей, отрывистые фразы и откровенная чепуха по смысловому наполнению. Ему нельзя верить. Правда, как тогда быть с тем, что я видела своими глазами? Выбросить и забыть не получится. Одно радует: я нахожусь в относительной безопасности.
- Кто я? Оборотень? Человек? Кто?!
- Нет: не тот и не другая. Все намного хуже, чем ты можешь себе представить. Настолько плохо, что о тебе есть только картинки и хронисты прошлых тысячелетий не решились написать о тебе. Я не скажу. Для твоего же блага. Одно помни: от оборотней держись подальше. От любых. Среди них у тебя друзей нет. Впрочем, их у тебя вообще нет.
Он отпустил меня. Разжал руки и отступил на шаг. Сверкнул янтарными глазами и растворился в темноте.
Зверь! Да что я за тварь такая, что моя смерть благом будет! А может быть, стоит к словам-то Лена прислушаться? Не так уж он и не прав. Если проблема заключается во мне, то с моим уходом за Грань она решится сама собой. Но одна проблема тянет за собой другую… Как быть с моим желанием жить? Мне досмерти надоело быть камнем преткновения для всех встречных-поперечных. Каждый норовит пнуть и сбросить в сточную канаву!
Я вернулась в дом. Сняла верхний шерстяной халат, в котором щеголяла после ранения, наплевав на приличия. Бросила его на стул и скользнула в кровать. Отвернулась к стене, протестуя против несправедливости мира. Раз меня угораздило встать на пути абсолютно у всех, почему я не имею права узнать почему? Почему именно я? Что во мне такого особенного?!
К сожалению, забыться сном не получилось. Раздражал храп Кессела с кровати над моей. Шорох и смех со стороны постели Аннет. Женский и мужской… Я повернулась и из-под прикрытых век стала наблюдать за возней под балдахином. Вот оно как… А ведь правду говорят: хочешь что-то спрятать - положи на самое видное место!
Нет никакого умершего мужа Нанни. И никакая она не вдова. И не сестра Скиллу. Она член его своры, его любовница и мать его ребенка, на которого им глубоко наплевать. Пожалуй, стоит воспользоваться советом Лена и сбежать, но не в одиночестве. Мне здесь не место. Не в обществе прогнивших душой тварей, пожирающих человеческую плоть ради дополнительной толики силы. Я прихвачу с собой Айзека и вернусь в столицу. Ошанский сумеет придумать правдоподобную легенду для общества. Понятную всем. Неотличимую от правды. А ребенок… Я буду ему достойной матерью! Но мне действительно нужна помощь…
Потянувшись душой. По ниточке сна. Я отправила зов и ответ пришел. Та же комната. С пыльным зеркалом с трещиной изнутри. Янтарные глаза с щелью зрачка напротив моих. Прижатые к стеклу с обратной стороны ладони.
- Человек… - моя вторая половина растрепанна и грязна. - Терпение вознаграждается, не правда ли?
Не совсем правда. Изредка вознаграждается действие. Порой - мысль. Но отчасти она права.
- Ссделка ссосстоялась… - она приняла решение.
Так же, как я больше всего на свете она желает свободы. Выбраться из западни. Не знаю, сколько оборотней до меня, соглашаясь выпустить вторую сущность говорили себе - я сумею удержать контроль над ней. Тысячи? Хоть миллионы. Я все равно пойду на риск и ничто не остановит меня. Да и сожалеть уже поздно…
Утром мой куратор приказал паковать чемоданы. Мы спешно возвращались в город на нанятом экипаже. Кессел и даже Лен должны были последовать за нами на регулярном пятничном дилижансе. Я подозревала, что по приезду меня просто-напросто запрут в четырех стенах, не спрашивая моего мнения. Скайди на это способен, а виконт с удовольствием поддержит.
Дорога не осталась в моей памяти. Пролетела, как пейзажи за окном. Наверное, виной всему удушающая жара. Она буквально расплавляла одежду и кожу. Мимолетная передышка - ежедневный душ перед сном в придорожной гостинице и жара снова заключала мое тело в потные объятия.
Погода изменилась на подъезде к городу. Я наплевала на правила, высунула голову в окно и наслаждалась ветром. На горизонте собирались темные грозовые тучи, а воздух пах озоном. Слава Человеку хоть какие-то перемены к лучшему в жизни! Я ерзала от нетерпения. Хотелось вырваться из деревянного плена четырех стен, выбраться на поле и пробежаться босиком по траве, но Скайди вряд ли позволит остановить экипаж.
Мы подъедали к дому. Леон, услышав стук копыт лошади, вышел и помог нам разгрузить чемоданы. Уже в доме, проводив Аннет со спящим сыном на руках, он вручил Скиллу пачку писем что-то шепнул на ухо парню. Я ощутила, как его настроение мгновенно изменилось. Из острого предвкушающего оно стало настороженно горьким. Впрочем, мне до этого нет никакого дела. Пожав плечами, я подхватила свою легкую сумку и поднялась в комнату. Сразу же распахнула окно, впустив в затхлое помещение свежий воздух. Ночью будет прекрасно спать под цокот дождя по крыше…
Нечто неправильно удалось заметить не сразу. Что-то царапало взгляд. Неправильность. И люди те же и дома точно такие же, но маленькая деталь не вписывалась в общую мозаику картину.
- Сссмотри тени, - раздался в голове тихий свистящий шепот, когда я уже была готова прекратить
