- А Рицу как? Лиса? Что о них говорят?
- Девушка, говорят, угрюмая, неразговорчивая. Почти не видели ее. Либо гуляет, либо в комнате сидит. А о графе отзываются очень хорошо: вежлив, тактичен, щедр. Гостей в доме тоже не видели, приемов не было. Жили тихо, уединенно.
- Все?
- Все.
Полковник задумчиво погладил затылок:
- Выпускать, похоже, надо.
- Надо. Что еще Лиса напишет, неизвестно.
- Да, известно, - махнул рукой Горловский. - Что с нее возьмешь? Рванула вон к любимому стихи почитать! Агентка, вашу!...
- Молодая, - пожал плечами Щербинин.
- Угу.... Готовь документы и конвой. Отправим ее завтра в госпиталь на освидетельствование. И на списание.
- Куда отправим?
- Как всегда. К Овину. Двадцать минут конвоя - хлопот меньше. А то кто его знает, что она от большой любви еще на свою да нашу с тобой голову устроит.
- Хорошо. Сейчас же отзвонюсь.
- Лично езжай.
- Как скажете.
- Предупреди, чтоб сильно не шлифовали. Хватит с нее. Три месяца достаточно.
Щербинин кивнул, хоть и считал, что полковник излишне мягок по отношении к Лисе.
- Что с Рицу будем делать?
- Пропуск подписывать. Эскорт готовить. И с почестями куда скажет. Но после того, как поговорю с ним.
- Думаете, удастся рот ему закрыть?
- Угу. Если не хочет, чтоб любимая в дисбате сгнила или в психушке, не просто промолчит, а еще и немым скажется. Выбор, Клим у него не велик.
- Не похож он на влюбленного. Не мальчик уже.
- Не мальчик, именно. А последняя любовь она крепче первой скручивает. Взяла его Лиса со всеми аристократическими внутренностями. Жаль такую пару разбивать... Жизнь-то она длинная, - подмигнул полковник заму. Тот понимающе улыбнулся, кивнул:
- Готовлю пропуск?
- Готовь. По Гнездевскому дело движется?
- Тяжело, Виктор Николаевич, но работаем.
- Без вмешательства знакомых Рицу оно быстрей пойдет и тихо закончится. Отчеты жду каждый день. Взвод Гнездевского расформируй. Лучше, конечно, всех списать.
- Лучше. Но 26 человек. Прекрасные специалисты. Жалко таких людей терять.
- Убирай их от греха, кого списывай, кого в другие части и отделы. Без права самостоятельной работы. Не затягивай, - приказал, поднимаясь. - Я к Рицу.
Бэфросиаст сидел у стены на скамье и, обнимая ногу, смотрел на оконный просвет под потолком.
- Добрый день, - украсив свое лицо улыбкой, сказал Горловский, входя в помещение.
Граф вскользь глянул на него и вновь уставился на оконный проем.
- Тоска по свободе? - сел на скамейку к заключенному.
- Вас это удивляет? - недовольно уставился на него Рицу.
- Нет. Рождает понимание. Продолжим вчерашнюю беседу, граф?
- Продолжим. Начнем с пояснений и объяснений. Прошли сутки с моего незаконного задержания, полковник.
- Вторые пошли. Знаю. Но идет следствие.
Бэф поморщился:
- Не смешите. Ваше следствие и я несовместимы. Чем вы будете аргументировать мое содержание под стражей?
- А придется?
Бэф подозрительно уставился на полковника:
- Объяснитесь.
- Давайте все же вернемся к разговору.
- Допросу.
- Как вам угодно. Но на несколько вопросов ответить придется. Вы же не хотите, чтоб я брал с вас подписку о невыезде?
- Вы блефуете. Стоит мне выйти и ваши действия станут темой разговоров в очень высоких кругах. И подписка, неподписка иметь значения, что для вас, что для меня уже не будут.
- Все-то вам угрожать, а по-хорошему нельзя? Вы отвечаете на вопросы и свободны...
- Лесс?
- Ах, как вы ее - Лесс.... Она вас - Бэф. Красиво, сочно. Не любовь, да? Да, не смотрите вы на меня, как на врага. Завидую. Жизнь и будущее Лисы зависит полностью от вас. Если мы сможем договориться, то причин для недовольства не будет, - и вдруг широко улыбнулся, качнулся к графу с видом заговорщика. - Хороша девчонка?
- Не ваше дело, - отрезал граф.
- Понятно.... Зачем она к вам приходила? Что хотела-то, а?
Бэф фыркнул:
- Посмотрите запись и узнаете.
- Смотрел, - вздохнул Горловский. - Понять вас, влюбленных, только человек с неординарным мышлением может, а я служака, мне возвышенные чувства на составные разложить сложно.
- Опять намек на адюльтер?
- Да уж, какой намек, - посерьезнел Горловский. - Прямо скажите, насколько вы заинтересованы в судьбе Лисы?
Варн прищурился. С минуту изучал физиономию вояки и кивнул:
- Вы правы - всецело. Зайти готов далеко.
- Я так и подумал. Поэтому разговор к вам образовался. Гнездевского вы близко знали? Прав? Не верю я, что Игнат просто так за любовником жены гоняться стал бы. Тем более о том, что Агнешка жива, он не мог не знать, и о том, что вы с ней расстались. Но вас он продолжает преследовать, а к жене и близко не подходит. Остыл? Странно, правда? К ней - да, а к вам - нет? Неувязка. Наверняка еще что-то есть? Поведаете?
- Да. Я приходил к нему и заявил прямо, что если он не оставит Агнешку в покое, а зная его должность и возможности, исключить подобного варианта было нельзя, тогда ему придется расстаться с карьерой.
- Только лишь?
Мужчины посмотрели в глаза друг друга, и ответ не понадобился.
- Вот теперь мне понятно, почему Гнездевский вас по всему шарику ловил, достать мечтал и жизнь попортить. Вы, кстати, в курсе, что он вас причислял к лику... вампира?
- К лику святых причисляют, полковник, а вампиры относятся к нечисти, так как - нежить. И оставьте глупости. Вампиры, лешие, русалки... Что за вздор?
- Далеко не вздор, граф. Иначе вами бы не заинтересовались. Знал капитан, чем начальство увлечь. Правда, что он Лису убить вас послал?
- Правда. Но в горах обвал произошел. Я по неуклюжести попал под камнепад. Лесс спасла, проигнорировав приказ. Тащила до точки эвакуации, а там... Гнездевский пытался убить и ее, и меня. Чудом ушли.
