В политике и настроениях руководства КПК продолжается переориентация. Последние события еще более заострили и оформили их взгляды и оценки. Опубликование в советской прессе телеграммы Мао Цзэ-дуна и Чжу Дэ И. В. Сталину, а затем ответная телеграмма Сталина — для руководства КПК прежде всего свидетельство скорого вступления СССР в войну с Японией.
4 марта под огромным заголовком телеграмма Сталина обнародована. Текст ее многократно зачитывали по радио.
Статья в «Известиях» укрепила руководство КПК в своем мнении. В Яньани только и разговоров о том, что политика СССР дает все более ощутимый крен в сторону дальневосточных проблем.
Руководители КПК делают для себя два важных вывода:
1. СССР неизбежно начнет войну против Японии.
2. Москва заинтересована в судьбе Особого района.
Телеграмма товарища Сталина была получена 1 марта. В тот же вечер председатель ЦК КПК провел совещание с Чжоу Энь-лаем, Чжу Дэ, Лю Шао-ци и Жэнь Би-ши.
Совещание продолжалось до 4 часов утра. О чем шла речь, никому, кроме участников, неведомо. Все хранят гробовое молчание. Но что оно было связано с телеграммой — неоспоримо.
На другой день Мао Цзэ-дун заявил, что теперь съезд проводить легко — все прояснилось!.. [471]
* * *
Мао может часами сидеть в кресле, не выражая никаких чувств. Следуя традициям, он представляет собой поглощенного заботами государственного деятеля. Он «занят великими проблемами, все суетное, земное не может отвлечь...»
Я думаю, что в начале своей деятельности Мао Цзэ-дун сознательно вырабатывал в себе эти качества, они не были его собственным выражением. Однако годы работы над собой сделали их частью его характера. Того характера, который должен представлять в глазах народа подлинно государственного мужа Великой Поднебесной...
Со мной Мао Цзэ-дун все меньше и меньше разыгрывает сановника. Тем заметнее его грубоватость и неряшливость. Он мешковат и неопрятен (даже при том тщательном надзоре за его нехитрым гардеробом). Его шутки грубы. Поучения зачастую приправлены площадными словечками.
В личных покоях председателя ЦК КПК властвует Цзян Цин (и не только здесь). В свои комнаты супруги Мао никогда никого не приглашают. Впрочем, Чжоу! Нет, Чжоу исключение. Он умеет быть исключением...
В Мао Цзэ-дуне поражает убежденность, что жестокость есть следствие справедливости, что, собственно, жестокости нет! Есть справедливость — и только! Он никогда не ставит под сомнение справедливость своих решений. И тогда эта убежденность в жестокости превращается в насилие. Это характерный стиль его работы...
Я ни разу не слышал, чтобы он кому-нибудь выразил сочувствие, разве только в беседах с иностранными гостями, делегациями других баз... Тут он может потолковать о своей скорби к униженным народам, посетовать на жестокость японцев, обласкать словом «простого человека»...
Есть несколько Мао Цзэ-дунов. Один, создаваемый печатью и обликом председателя ЦК КПК на различного рода совещаниях, активах, пленумах... Здесь он быстр, порой шутлив и внимателен.
Другой — для советских, военных и партийных работников, более или менее часто соприкасающихся с ним по работе. Здесь председатель ЦК КПК — живой образ древнего правителя, слегка демократизированный обращением «товарищ» и пожатием руки...
И еще есть тот настоящий, которого я все чаще и чаще вижу наедине. [472]
Эта метаморфоза точно учитывает все национальные традиции. И в ней дань времени. Мао Цзэ-дун всегда появляется перед людьми такой, какой нужен в данной ситуации. Или простой, обходительный — настоящий «товарищ по партии». Или монументально-неподвижный, умышленно рассеянный. Этакий кабинетный мыслитель, философ, отрешенный от всего земного.
В своем кресле он или слушает, окуривая собеседника дымом, или рассуждает. Если в настроении и спокойствии — то монотонно, с легким нажимом на ударные слоги, если в возбуждении, то каркающе громко и с поразительной ораторской выносливостью. Может говорить два, три, четыре часа! И это один на один!
И он же может на встречах, не глядя на собеседника, размышлять о чем-то своем, лишь изредка вежливо покачивая головой.
17 марта
Бои между французами и японцами в Индокитае.
Бенеш и Масарик прибыли в СССР по пути в Чехословакию.
В Будапеште суд над фашистскими преступниками. Среди них — шестнадцатилетний выродок Ласло. На его совести 16 убийств и соучастие еще в трехстах. С учетом возраста он приговорен к 15 годам тюремного заключения. Характерно, что все преступники в основном подростки...
Выступил премьер-министр Финляндии Паасикиви:
— мало лишь точного исполнения условий перемирия — следует вообще изменить политику в сторону ориентации на СССР;
— другая политика принесла финнам множество жертв и горечи;
— новая политика обеспечит независимость Финляндии.
* * *
Наиболее энергичный из американских дипломатов Джон Стюарт Сервис. На вид ему лет 30, хотя, бесспорно, он старше. Спортивного склада, энергичный, поджарый. Владеет сычуаньским, бэйпинским и шанхайским диалектами. В Чунцине за ним репутация либерала и весьма смелого дипломата.
Сервис опять навестил Особый район. Его приняли с уважением. В Особом районе о нем сложилось вполне определенное мнение. Сервис — знаток Китая. Он не только родился в Чэнду, но и получил в Китае образование. Правда, [473] в специальной шанхайской школе для богатых (в основном, европейцев). Вся его служебная карьера связана с Китаем, который он исколесил вдоль и поперек.
Чжоу Энь-лай считает его человеком передовых взглядов и без предубеждений. Сервис не проявляет себя как разведчик, хотя трудно поверить, что это не так. Сервис очень осторожен, не затрагивает «скользких» тем, не навязчив. Просто деловит.
Оказывается, Сервис прилетел в Яньань без санкции своего посла. Сам Патрик Хэрли сейчас в Вашингтоне, чем Сервис воспользовался.
В конфиденциальной беседе с Е Цзянь-ином и Чжоу Энь-лаем второй секретарь американского посольства сообщил, что вряд ли бы Хэрли отпустил его в Яньань.
Содержание беседы Чжоу, Е Цзянь-ина с Джоном Сервисом я узнал почти сразу. Речь шла о таких необычных вещах, что меня сочли возможным посвятить в их тайны, дабы самим уразуметь, что же произошло. Китайских товарищей сбила с толку удивительная откровенность американского дипломата.
Возраст Сервиса не эквивалентен его опытности. После окончания школы в Шанхае Сервис у себя на родине (штат Калифорния) получил диплом бакалавра искусств. Свою карьеру начал техническим работником американского представительства в Куньмине. Потом объявился в Бэйпине в качестве драгомана посольства Соединенных Штатов. В Бэйпине проработал несколько лет. Очевидно, проявил свои способности и сразу с должности драгомана был возведен в ранг вице-консула Соединенных Штатов (Шанхай).
Вообще Сервис производит весьма приятное впечатление. Хорошо воспитан, блестяще знает китайский, умеет слушать и главное — умен. Наверное, поэтому уже в 1941 году он занимает пост третьего секретаря посольства Соединенных Штатов в Чунцине, а вскоре и второго секретаря (с 1943 года).
Сервис молод и лишен самонадеянного зазнайства Хэрли. Толковые мысли чаще всего именно у таких людей... Вероятно, его весьма ценил Джозеф Стилуэлл, от которого совсем недавно зависели все важнейшие решения США по Китаю. Вполне вероятно, это сыграло роль в быстром служебном продвижении Джона Сервиса.
Когда Сервис в Яньани — все начеку. Должность его невелика, а знания обширны. И вообще зря он не теряет [474] время и не из тех, кто ограничивает себя рамками инструкций...
