Но знаю и другое: на дорогах войны много, много и русской крови. Очень много.
16 августа
Наш «хаммерлунд» (радиоприемник. —
* * *
Ночью у приемника, когда ждали сводку Информбюро, Алеев сказал:
«Полагаю, что лучшая часть молодежи покинула Особый район до 1940 года. Оставшиеся, в большинстве своем, это студенты учебных заведений — выходцы из мелкобуржуазной среды, прибывшие сюда в 1936–1938 годах в возрасте до 20 лет. Отправлялись в Яньань, увлеченные романтикой, скоропреходящим фанатизмом наивысшего подъема антияпонского движения. Часть студенчества подалась в район из-за явной неприспособленности к жизни в расчете на длительное учение в Яньани и хотя бедную, но обеспеченную жизнь. Другая часть молодежи примкнула [72] к КПК в расчете на быстрое развитие событий, усиление Компартии и в итоге — на скорую карьеру.
В учебных заведениях юношам и девушкам прививается вкус к безделью длительными собраниями и бесплодным критиканством. Они могут выступать с многочасовыми докладами, которые, однако, совершенно бессодержательны, и днями напролет сплетничать.
В беседах на все вопросы барабанят: «Партия послала нас на эту работу! Я должен ее выполнять! Готов к самопожертвованию во имя китайской революции!»
Практических знаний студенты не приобретают. Выпускники кое-что смыслят в политических дисциплинах, зазубрив цитаты. И горазды красиво порассуждать о марксизме-ленинизме, ссылаясь на учебники, но понимания существа нет.
Историю Китая и революционного движения или вовсе не знают, или знают весьма смутно.
Также смутно представляют себе и СССР: там все обеспечены дармовой «кашей», не возбраняется бесконечно учиться, а трудиться необязательно. Многие вслух мечтают о поездке в СССР, дабы «учиться там лет десять!»
Несмотря на рахитичные знания, особенно политических и экономических дисциплин, рассуждают на любые темы и лелеют надежду попасть на солидные посты, высокомерно презирая низовую работу. Редко кто отважится поступить, например, на курсы медработников, работников связи и тому подобное — нет перспектив «быстро продвинуться».
Попадая в Особый район, люди вынуждены порывать все семейные и общественные связи. Переписка осуждается, да и вряд ли кто рискнет переписываться. Семейные привязанности считаются делом недостойным. Их тщательно скрывают. От общения с женщинами мужчины отвыкают. Прогулки и беседы с женщинами — диковинное явление. Жениться дозволяется только на «девушке из партии». Семейные вместе не живут, а каждый «прописан» по месту работы. Свидания только по субботам и зачастую по специальному разрешению партийной организации.
Увлечение дешевой романтикой, левой революционной фразой толкает молодежь на отрицание культуры и народных обычаев.
Издревле свойственная китайцам вежливость бесследно испаряется, складывается своеобразный язык с выражениями, [73] не употребляемыми в стране. Жаргон убогий, искусственный и грубоватый.
В результате подобной жизни атрофируются трудовые навыки, кроме обязательного вязания носков, теплых вещей, нашивания заплат. Да и надобны ли трудовые навыки, ежели каждый обеспечен кашей независимо от того, работает он, учится или только мелет языком.
По-настоящему молодежь не получает никакой специальности, отсиживаясь в Яньани по многу лет.
Партийные кадры, воспитанные в Особом районе, мягко говоря, слабо подготовлены. Даже студенты не всегда разумеют, например, поясное время, не в ладах с арифметикой. Большинство будущих партийных работников без житейского опыта, без профессии и страдает общей неразвитостью. Мещане по своей сути, они мечтают руководить и только руководить.
Люди, охотно разглагольствующие «о самопожертвовании, коварстве Гоминьдана, японских бандитах», месяцами ждут, пока стоящие в деревне пять-десять японских солдат соблаговолят убраться».
Борис Васильевич всем происходящим доведен до белого каления. И все же я не разделяю его категорических суждений. В Яньани достаточно преданной революционным идеалам молодежи, но, к сожалению, оболваненной психологической муштрой и обреченной на безделье. Больно видеть, как молодых людей заставляют заниматься бессмысленной зубрежкой, подавляющей всякую способность к самостоятельному мышлению.
Эти ребята в иной обстановке способны на героизм и безропотную, тяжелейшую работу во имя родины.
Я знаю, а потом и сам видел, как отважно сражалась китайская армия в первые годы сопротивления японским оккупантам.
Скверно обученная, разложенная лихоимством чиновников и генералов, кое-как вооруженная, она упорно отражала натиск японских дивизий. Именно под давлением достойнейшей части китайского общества возник тогда единый антияпонский фронт.
Ясно, что большинство яньаньской молодежи бескорыстно предано своей родине. Что до шкурничества — эта гадость заводится в любой среде.
18 августа
В июле в Маньчжурию передислоцирована еще одна японская пехотная дивизия. По-прежнему обилен поток [74] военного снаряжения для Квантунской армии. Продолжается перелет из Китая и Японии к советским границам новых авиачастей. Начато строительство автострады Дайрен — Харбин. Усиленно приводятся в порядок шоссейные и грунтовые дороги вблизи границы.
Там же формируется армейское танковое соединение.
На ряде участков японцы выводят свои части непосредственно на советскую границу.
Итак, происходит качественное и количественное усиление Квантунской армии.
* * *
В Москву прилетел Черчилль. Обнародовано коммюнике о переговорах.
* * *
Сяо Ли вместо утреннего приветствия возгласил с порога: «А ваши такими темпами и до Урала докатятся!» Подбежал ко мне и с елейной улыбочкой стал допытываться, когда русские остановят немцев.
Стоило немалого труда ничем не выдать своего омерзения.
Я сказал: «Товарищ Сяо Ли, под Москвой в 1941 году было не легче, а мы разгромили фашистов. Уверен, выстоим и теперь. У немцев угрожающе растянуты фронт и коммуникации. Бои при отступлении подготавливают условия для будущего решительного разгрома гитлеровцев...»
А что оставалось ответить? Ни на минуту не сомневаюсь в нашей победе, но у таких, как Сяо Ли, все основания для злорадства. Впрочем, такие и к бедствиям своего народа безразличны.
* * *
Я, Южин и Алеев решили переселиться в Дабяньгоу («Большое удобство») — это даст солидную экономию времени. Будем ближе к Яньцзялину (резиденции ЦК КПК) и самому городу.
Кан Шэн просьбу удовлетворил. К началу октября в Дабяньгоу для нас отроют пещеры.
22 августа
По китайским данным, войсками центрального правительства в восточной части Цзянси освобождены Гуйци и Шаньяо — опорные оборонительные пункты японцев.
В Индии религиозные беспорядки смыкаются с мощным национально-освободительным движением. Полиция [75] беспощадно расстреливает демонстрантов. Англичане ответственность за беспорядки
