регистр, а другой – PROM. Вроде бы я использовал 6-битный регистр. Некоторые его биты представляли собой нули и единицы, описывающие определенное состояние, в котором находилась машина. Они функционировали как адреса для памяти PROM.
Память PROM должна была принимать в качестве адресов для ввода биты из регистра, сообщающие о текущем состоянии, а также биты данных с дискеты. Каждую микросекунду чип PROM выдавал информацию о следующем состоянии (возможно, таком же, как и предыдущее) и еще пару битов для контроля 8-битного регистра сдвига. Таким образом, нули и единицы передавались бы в нужное время – когда наступает момент принятия решения. Очередной код состояния загружался в регистр, сохраняющий эти коды.
В сущности, эта маленькая машина анализировала все, что приходит с дискеты каждую микросекунду, и сохраняла это в главный 8-битный регистр на чипе. (Не путайте этот регистр с регистром, в котором хранятся номера состояний машины.)
Мне нужно было наполнить чип PROM состояний нулями и единицами, которые вызывали бы необходимую реакцию моей машины. Это было куда сложнее, чем написать программу на микропроцессоре, потому что на этом чипе каждый нуль и каждая единица имели специфическое и большое значение.
Я закончил работу над машиной состояний и был уверен в ее работоспособности. Она была элегантной – по большому счету, вся разработка была элегантной, и я гордился ею.
Итак, все эти данные (нули и единицы) поступали с дискеты, но мне нужна была возможность установить тот или иной нуль или ту или иную единицу в начало байта. (Помните, что байт состоит из восьми бит?) И затем, когда эти данные приходили с флоппи-диска на контроллер с интервалом в четыре и восемь микросекунд, надо было понять, с какого нуля или какой единицы начинается байт.
Неделю или около того я боялся, что не смогу решить эту проблему, даже когда закончу свой контроллер. В итоге придумал некоторые специфические последовательности, которые можно было записывать на флоппи-диск, но которые при этом не читались как данные.
Я записывал подряд примерно по шестнадцать таких последовательностей данных, и они, проходя через машину состояний, автоматически переключали ее, пока она не начинала работать в унисон с передачей байтов. Затем моя программа – на компьютере – постоянно искала пару стартовых байтов, «отметок», которые я вставлял, чтобы обозначить начало небольшого участка данных, называемого «сектором». Вместе с данными для каждого сектора дискеты я записывал его номер, так что компьютерная программа могла убедиться, что записывает в нужный сектор. (А если оказывалось, что данные некорректны, программа совершала новую попытку.)
Я спроектировал аппаратную часть флоппи-дисковода и запрограммировал машину состояний. Я также написал жестко привязанную к тактам чипа программу, чтобы считывать данные с дискет и записывать их на дискеты. Это был мой конек.
Рэнди Уиггингтон написал алгоритм более высокого уровня, предназначенный скорее для разработчиков приложений и программистов операционных систем.
Научившись считывать и записывать данные, я написал алгоритмы для перемещения головки дисковода по тридцати шести дорожкам флоппи-диска. Сначала она медленно передвигалась и устанавливалась над дорожкой 0, самой близкой к центру диска. Потом я отправлял последовательность импульсов на шаговый двигатель, чтобы переместить головку на дорожку 1, потом на дорожку 2 и так далее, пока она не окажется в том месте, где находятся нужные данные. И между перемещениями приходилось ждать определенное время, заданное спецификациями Shugart.
В какой-то момент мне пришло в голову, что перемещать головку записи и чтения – то же самое, что двигать тяжелый автомобиль. У нее есть инерция. Она медленно стартует, но как только разгонится, начинает разгоняться за счет инерции, и ее можно подталкивать, чтобы она двигалась все быстрее и быстрее. Я решил, что легко смогу ускорить движение головки, пока она перемещается через несколько дорожек, а потом вовремя притормозить ее, чтобы она не перескочила через нужную. Но даже если она и перескочит, то может прочесть ту дорожку, на которую попала, а потом вернуться на нужную.
Я поэкспериментировал и составил инструкцию, как нужно ускорять и тормозить головку при разных задачах. Все получалось. Теперь при движении головки дисковод вместо напоминавшего автоматную очередь щелканья издавал приятное посвистывание. И теперь у нас был самый быстрый флоппи-дисковод в отрасли.
Я понимаю, что все это звучит очень сложно. Но в этом аппарате было совсем немного деталей, а задача казалась практически неподъемной. Невыполнимой. Так что представьте, сколько мне пришлось попотеть в эти две недели.
Знаю, я слишком углубился в технические детали. Но это нужно было объяснить, потому что до сих пор инженеры подходят ко мне и рассказывают, каким великим достижением был тот дисковод. А это потребовало всего две недели. И теперь вы знаете, как я это сделал.
Наша система достигла того уровня, когда мы могли напечатать R Checkbook, чтобы запустить бухгалтерскую программу, или R Color Math для запуска математической программы. За две недели я не успел сделать операционную систему для флоппи-дисков, но на дискете была таблица, в которой записывалось, где размещены все программы. В обычной ситуации операционная система считывала с диска оглавление, и если вы запрашивали математическую программу, то она должна была найти в оглавлении дорожки и секторы, где записана программа. Это еще не было отлажено к моменту поездки в Лас-Вегас, но мы с Рэнди были уверены, что закончим работу за несколько часов на месте.
Так что мы сели на самолет в Сан-Хосе и полетели в Лас-Вегас.
Эту ночь мы с Рэнди никогда не забудем. Мы впервые увидели огни Лас- Вегаса. У нас просто челюсти отвисли. Лас-Вегас-Стрип был совсем другим и гораздо меньше, чем сегодня, а гостиницы – куда скромнее. Их было куда меньше, чем сейчас, и многие были старыми и крохотными. Но все равно это было впечатляюще. Мы никогда не видели столько света, это точно!
Наш мотель Villa Roma был самым дешевым в городе. Он находился неподалеку от знаменитого казино Circus Circus, и мы выяснили, как добраться оттуда в выставочный центр Лас-Вегаса. Мы с Рэнди той ночью много бродили. Рэнди было семнадцать. Я показал ему, как играть в крэпс, и он выиграл около 35 долларов. Поздно вечером в выставочном центре мы увидели, как готовят к работе стенды. Мы устроились на стенде Apple и работали до 6 утра, пока наконец все не заработало.
В тот момент я сделал одну очень «умную» вещь. Я ужасно устал и хотел поспать, но сообразил, что стоит сделать резервную копию нашего флоппи-диска со всеми данными.
У меня были коротенькие программы, позволяющие читать и записывать дорожки целиком. На дискете таких дорожек было 36. Я решил скопировать тот самый флоппи-диск, над которым мы так долго и усердно работали. Дискет у меня было всего две, так что мне надо было скопировать наш диск на чистый. Я вставил наш диск и ввел кое-какие данные, чтобы считать дорожку 0. Потом я вставил чистую дискету и переписал дорожку 0 на нее. И повторил это для оставшихся 35 дорожек. Резервное копирование – разумный подход, я всегда это говорил.
Но когда копирование закончилось, я посмотрел на две дискеты без опознавательных знаков, и у меня возникло страшное чувство: сделал-то я все как положено, но скопировал чистый диск на наш исходный и стер все данные. Быстрая проверка показала, что именно так все и было. Такие вещи случаются, когда вы дико устали. Так что моя разумная идея привела к идиотскому и неожиданному результату.
И это значило, что из-за нашей усталости мы не сможем подготовить флоппи-дисковод к началу выставки: оставалось всего несколько часов. Дело дрянь!
Мы вернулись в мотель Villa Roma и легли спать. Примерно в 10 утра я проснулся и занялся работой. Я хотел восстановить все сначала. Ведь я все-таки держал весь программный код в голове. У меня получилось заново записать правильную программу к полудню, и я отнес ее на наш стенд. Там мы подключили дисковод и стали его демонстрировать.
Вы не поверите, насколько успешным и заметным этот продукт оказался на выставке – особенно в сравнении с Commodore PET Radio Shack и TRS-80, которые тоже демонстрировались на CES.
С флоппи-диском компьютер стал быстрым, но мощным его сделала программа VisiCalc.
Двое парней из Бостона, Боб Фрэнкстон и Дэн Бриклин, тесно сотрудничали с Майком Марккулой при ее разработке. И уж поверьте, это оказался нужный продукт в нужное время! Это была чрезвычайно нужная программа для нужной машины.
