кораблях были только рыцари. В городах Республики шел спор за право участвовать в этой экспедиции.
Однако очутившись в центре земли, армада повернула не на юг, а на разрушенный север. Рыцари Селентины скорбели о старших голубоглазых братьях, детях Солнца, и плыли на север, чтобы почтить их память захватом черной цитадели. Юг обещал легкую и богатую добычу, а север — долгий путь, тяжелую осаду и всего один полудикий город в качестве награды. Рыцарям золотой молнии пришлось выбирать между выгодой и доблестью, и Верховный Стратег сделал свой выбор.
И они погибли там в 167 году, были выбиты в горных ущельях — все! Гномы защищали землю, ставшую для них родной, горы помогали им. Помогали снежными обвалами, камнепадами, даже эхом, заманивающим закованных в броню рыцарей в непроходимые ущелья. Назад вернулись пустые корабли, минимум команды — те, кому удалось уцелеть, пережив мучительное ожидание, голодные два года, преследование грифонов.
О, Марк Селентин! Ты создал и вдохновил этот поход, убедил Короля повернуть на север и сам погиб, настигнутый врагами среди скал… Ты получил пятым именем посмертное прозвище Грей-Дварр Несчастный, но ты следовал велениям Луны, и значит мы не вправе обвинять тебя, ты исполнил свой долг.
Год за годом, круг за кругом открывались и закрывались глаза живущих, и ходили создания под внимательными взорами азартных всезнающих звезд. От белого королевства остался лишь Мартон, заколдованный древний город, светлая столица, родина волшебства. Варвары не вспоминали о Мартоне — зачем, ведь в их руках и так уже был весь юг. Вряд ли вожди гигантов думали о поражении Селентины у врат цитадели тьмы. Но на Мартон, цитадель света, они не пошли.
Варвары двинулись через эльфийские леса на полуостров.
В 175 году волею Луны, волею земли и воды оказалась Селентина между двух войн: с самым низким и самым рослым народами.
Варвары-гиганты говорили: «Пойдем и возьмем их — воинов, обремененных богатством; купцов, отягощенных знаниями; матросов, испорченных грамотой; да Короля, связанного Советом. Возьмем ради Основателя Мира их золото, их быстрые суда, а остальное бросим — пусть пропадает до конца света!»
Впервые враг шел на полуостров.
Эльфов, любимцев тропических лесов, полуостров не привлекал. Туман и дождь на внутреннем берегу, болота на южной оконечности, каменистый берег от Ареты до Аристона и ветер, влажный холодный ветер с моря. Нет, эльфы с западом воевать не желали.
Варвары высадились у мыса Пса на южной оконечности. Путь их лежал через болота. Так было ближе, а дороги в обход их отвага знать не желала.
«Счастливая ошибка!» — сказал Король и сам повел войска.
Две армии варваров были истреблены в сердце болот, а примитивный «флот» с плоскими днищами и желтыми флагами уничтожен всего двумя боевыми кораблями, ведомыми младшим учеником одного из «десяти корабелов».
В Лунной Заводи радовались победе и скорбели о непонимании.
Вооруженный враг не должен становиться дерзкой ногой на священную землю, ибо земля эта принадлежит Луне. Но ненависти к желтоглазым силачам не было. Почему они не пришли с миром? Зачем устремились разрушать? Ведь как глаза всадников Солнца были осколками неба, так глаза гигантов являли собой частицы золотой Луны. Им следовало, сохранив себя, лишь отразиться в культуре Селентины, подобно тому как ночная волшебница отражается на гладкой поверхности спокойного моря.
Так думали в Лунной Заводи, и в Джессертоне, и в Офелейне. И в Вэйборне.
…А с севера летели грифоны.
На рассвете семнадцатого десятилетия вылетевшие из Гриффинора, прошедшие Храм Ириса, а еще ранее заклятые страшным северным заклятием, они обрушились на Вэйборн…
Король знал об их приближении. И Казначей знал об их приближении. Казначей ломал руки, не спал ночами и сутками не выходил из дворца. Вот уже девять лет не строились корабли, не ковалось оружие и не рождались рыцари. Вот уже три года гарнизон Вэйборна не получал жалованья.
Золото, золото изменило Селентине! Золото, на котором Король и Казначей построили государство.
«Мы запросим мира!» — объявил Совет Королю. Шесть сословий были за и только одно против.
«Грифоны не дают мира», — ответил Король.
«Но мы можем попросить мира у их хозяев!» — возразили пять сословий против двух.
«Пока посольство доберется на север, мир будет не нужен», — предположил Казначей.
«Но, может быть, еще не поздно отправить посольство хотя бы к варварам?» — предложил Совет четырьмя сословиями против трех.
И Король взял время до утра.
С юга к Вэйборну двигались толпы наученных поражением в болотах гигантов.
Ночью Казначей советовал Королю не соглашаться, а под утро не выдержал и все-таки заснул. И когда взошло Солнце Король не указом, а просьбами вытянул, вымолил, вырвал у Совета еще один день, а затем обманом еще один, и лишь затем, исчерпав все, снарядил посла, облаченного в белые одежды.
А когда посол отъехал из столицы, подоспела неожиданная, невероятная, но прекрасная весть: заклятые грифоны, бывшие в Храме, перестали существовать в легендарной битве за Вэйборн.
Но от седьмого города Селентины осталась одна башня и три воина.
Каждый получил дом в столице и по шестнадцать восьмерок под начало.
Желтые варвары остановились на полпути. Вэйборн больше не прикрывал проход на полуостров, но и не являлся лакомой приманкой. Три сословия против четырех предложили не останавливать мирные переговоры. Король же приказал любой ценой догнать и вернуть посла, и Совет поддержал Короля.
А спустя полгода войска с золотой молнией на синей форме вошли в последний город рассеянных по земле эльфов. В город, отразивший домогательства гигантов, но открывший искореженные таранами ворота перед Селентиной.
В городе хранился золотой запас.
О, Казначей Марк! Ты давно задумал эту кампанию, слившую воедино древний вымирающий лесной народ и потомков Луны, ежегодно переживающих свое полнолуние. Ты подарил зеленое золото Селентине: ведь оно стало общим, когда на одного эльфа приходилось около шестидесяти подданных Короля.
Войне с варварами суждено было продолжаться еще более ста лет, но два события уже повернули ход истории в иное русло: битва за Вэйборн и обретение зеленого золота. За пыльной коричневой дверью вспыхнул ярко-синий свет, и теперь дверь эта неумолимо отворялась. Каждый ее скрип требовал жертв, ржавые петли отчаянно сопротивлялись, но тщетно. Селентина исцелила себя, и строились новые корабли, и украшались города, и укреплялись их стены, и никогда больше не переставали рождаться на лунной земле храбрые рыцари.
О, Солнце и Луна, боги гор и желтый ОМ, живой огонь, зеленоглазый Адольф и господин силы воинства! Вы сошлись, чтобы создать мир в движении, и Луна осталась на небосклоне, и да будет путь ее чист, и да не прекратится ее сияние — до утра, до Конца Света!
Я вышел из темноты и задал свой вопрос.
Путник нисколько не удивился.
— А-а, это поэма, — сказал он. — Такой сон видели многие.
— Но у поэмы есть автор! — возразил я.
— Нет.
— Как нет?
— Нет автора. Ее приписывают мне.
Я не нашелся, что сказать. Когда я слушал, мне казалось, сегодня откроются старые тайны, стоит лишь спросить, подойти и спросить знающего. Но сейчас…
Путник разглядел мои «но».
— Ты умеешь читать? — спросил он.
— Да.
— Погоди.
Он ушел и вернулся. В руке его был свиток.
