— Это фонтан, Мортимер, вода брызнула, — попыталась объяснить ему подружка, протягивая одноразовый платок.
Но Варвара так просто не успокоишь… Он со всей силы саданул ногой по каменному фонтану с фигурой ангела на верхушке, выставив себя этим на посмешище еще больше. Потом, метнув разъяренный взгляд на ангела, развернулся и поспешно направился в туалет, кипя от злости. С него ручьем текла вода.
Все с интересом наблюдали за аттракционом. Все, кроме Зоэ, так нравившейся Гюсу подружки Зельды. Окса прочла в ее глазах жгучее любопытство. Если, конечно, это было не подозрение… А вдруг Зоэ догадалась, что произошло? Да нет, это невозможно!
Однако Окса уже начала сожалеть о своей выходке. А ведь ее предупреждали! Какая же она все же законченная идиотка… Девочка машинально погладила Курбето-пуко под рукавом пуловера и смущенно улыбнулась Зоэ.
— Похоже, к этому фонтану лучше близко не подходить!
— Да, механизм, наверное, разладился, фонтан ведь очень старый, — улыбнулась ей в ответ Зоэ и склонила голову, взметнув длинную прядь волос цвета венецианского золота.
Окса при виде такой искренности мысленно обругала себя за то, что неверно истолковала взгляд одноклассницы. Зоэ — застенчивая и, может, немного неловкая, всего лишь хочет с кем-нибудь подружиться! Она все время была с Зельдой, и ее присутствие в их маленькой команде приняли все. А особенно Гюс…
Окса приложила огромные усилия, чтобы не показывать огорчения всякий раз, как Зоэ подходила к Гюсу. Но все равно в присутствии Зоэ чувствовала себя не в своей тарелке. Та всегда так странно на нее смотрела!
И сколько бы Окса себе ни твердила, что у Зоэ была трудная жизнь, что та нуждается в общении, она никак не могла заставить себя ни сблизиться с ней, ни даже поговорить нормально, ругая себя за то, что не обладает щедростью Зельды или открытостью своих других друзей.
Окса подумала об ароматизированном мыле, подаренном ей Зоэ на день рождения. Симпатичном кусочке мыла в форме черепахи, который ей пришлось отдать матери из-за своей аллергии на глицерин, содержащийся в большинстве сортов мыла. Похоже, на эту девочку у нее тоже некоторым образом аллергия…
Гюс прервал размышления Оксы, шепнув ей на ухо:
— В этот раз тебя едва не застукали! Да чем он там занят, твой Курбето-пуко!
— Вампира изображает, вот чем он занят! — стиснула зубы Окса. — Смотри, я кровью истекаю!
Она закатала рукав пуловера, чтобы продемонстрировать состояние своего запястья, покрытого довольно-таки глубокими кровоточащими царапинами.
— Ну, ты это заслужила, старушка, признайся! — заявил Гюс. — Похоже, ты и впрямь забыла, что если ищешь проблем себе на голову, то, как правило, находишь…
— Ой, да месье заделался в философы, как я вижу! — сыронизировала Окса, делая вид, что скатывает очередной водяной ком. — Может, месье желает преподать мне урок морали?
— Не советую швыряться в меня этим, иначе, клянусь, засуну тебя в фонтан прямо в одежде! — погрозил ей пальцем Гюс. С этими словами он тряхнул головой, сбрасывая длинную челку на глаза, чтобы прикрыть их восторженный блеск.
33. Если ищешь проблем…
Когда Окса постучалась в дверь Драгомиры, ей открыла Фолдингота, на которой был полосатый фартучек, надетый поверх комбинезона. Судя по всему, она чем-то занималась.
— О-о-о-о, Юная Лучезарная, добро пожаловать! Не желаете ли разделить с нами полдник?
— Фолдингота! Дай ты ей войти хотя бы!
Драгомира подошла поздороваться с Оксой. Положив руки на плечи внучки, она чмокнула ее в щеку и потащила в комнату.
Бабуля Полок снова приобрела цветущий вид, который исчез некоторое время назад, когда на животе Оксы проявилась Печать, и снова стала жизнерадостной сияющей бабушкой Оксы, одетой в пышное длинное платье бирюзового цвета и суетящейся вокруг внучки.
— Я приготовила твои любимые сырники!
— Ой, ба, спасибо! Обожаю их! Но скажи, что это она делает?
Фолдингота в фартучке стояла на крошечном стульчике перед гладильной доской и со всех сил давила утюгом на маленький пакетик из фольги.
— Горячий сандвич с сыром и ветчиной, лапушка, — как нечто само собой разумеющееся сообщила Драгомира. — Горячий сандвич по «рецепту Фолдинготы», приготовленный при помощи утюга.
— С ума сойти!
— Знаешь, Фолдинготы очень изобретательны…
Драгомира налила Оксе чай, ее любимый, с кардамоном.
— Ну? Что новенького?
Окса отхлебнула из чашки. Говорить или не говорить — вот в чем вопрос…
— В общем, ба… Я получила восемнадцать из двадцати по математике и семнадцать по истории. Неплохо, а?
— Совсем неплохо, уверенно движемся к совершенству, браво!
Но глаза Драгомиры при этом смотрели на неловко забинтованное запястье Оксы… и на плохо выглядевшего Курбето-пуко, насупленного, с остекленевшими глазками.
— Ну, а помимо отличных оценок, ты часом, ничего от меня не скрываешь, а? Твоя совесть абсолютно чиста? — Драгомира почесала пальцем Курбето-пуко под крошечным подбородком, чтобы попытаться его успокоить.
— Ладно, сдаюсь… Но только обещай, что ничего не скажешь маме, ну пожалуйста, ба! — взмолилась Окса.
— Даже так? — нахмурилась Драгомира.
— Обещай!
— Хорошо, обещаю, что ничего не скажу твоей матери, но не обещаю, что не отругаю тебя как следует, если ты заслуживаешь!
— Уф, ну, это-то я точно заслужила… Я окатила водой Варвара, — призналась Окса, бросив на бабушку взгляд и смущенный, и веселый одновременно.
— Ты окатила водой Варвара? Да? Ну и?.. — светлые глаза Драгомиры слегка потемнели.
— Курбето-пуко изо всех сил пытался меня остановить, но я его не послушалась. Этот Варвар снова меня достал, откровенно надо мной смеялся, ну и я сделала водяной ком. Вот и все…
Драгомира провела рукой по лицу и огорченно вздохнула.
— Это точно все?
— Да… Ну, в общем, не знаю… — Окса закусила губу. — Мне показалось, что Зоэ каким-то образом поняла, что это мои проделки.
— Зоэ? Та девочка, что пришла с Зельдой на твой день рождения?
— Да, она.
— А почему ты решила, что она поняла, что это ты?
— Не знаю. Просто мне так показалось, и все. Может, из-за того, как она на меня смотрела.
— А знаешь, у нее ведь действительно такая манера, — сказала Драгомира, будто размышляя вслух. — Тогда, на твой день рождения, я заметила, что она с большим интересом и вниманием следит за всем, что происходит… Но вернемся к нашим баранам. Как ты понимаешь, хвалить тебя не за что. Я ничего не скажу твоим родителям. Во-первых, потому что только что тебе это пообещала, а во-вторых, потому что очень хочу, чтобы ты поехала к Леомидо и приступила к обучению. Но я не знаю, отдаешь ли ты себе отчет…
