его начать борьбу против сталинского режима, то в инструкциях нет ничего, что можно было бы истолковать против проведения такой русской акции'.
Только что Штрик-Штрикфельдт 'не знает', кто – Мартин или Гроте', и уже есть 'Мартин нашел брешь'.
'Не помню также, кто выразил общее мнение:
'В конце концов, несмотря на все поражения, немцы еще занимают русскую территорию с 60- 70 миллионами русских людей. Это – наши люди [82]. Нужно вырвать их у немцев. (?) А военнопленные, а остовцы! Только мы можем помочь им. Мы, Андрей Андреевич, – единственная русская ячейка. Только мы одни можем сейчас поднять голос России здесь и в нашей стране и распространять идеи свободы'.
Я был полностью согласен с ними. И добавил к этому:
– Андрей Андреевич! Если бы я был не немцем, а англичанином, вы и ваш штаб, вероятно, жили бы в одном из лучших отелей, и выполнялись бы все ваши желания. Без сомнения, умные британцы выложили бы вам на стол не только виски и сигареты, а и чек для вашего Комитета – с многозначной цифрой фунтов стерлингов. Будьте рады, что немцы столь порядочны или столь глупы, что до сих пор всего этого не сделали. Вас никто не может упрекнуть, что вы продались немцам. Ни клочка той одежды, что на вас, вам не выдали немцы – и даже новые очки все еще не готовы.
Он внимательно меня выслушал, а потом сказал:
– Вы правы. Но это не политика великой державы. Если германское правительство думает таким методом покорить Россию и даже весь мир – это просто смешно.
Затем Власов и Зыков уселись вместе. Власов рассказывал, и из-под блестящего пера Зыкова возникло знаменитое Открытое письмо, которому Власов позднее был обязан своей большой популярностью во всех слоях населения. Место туманного Комитета заняла личность. Она стала воплощением идеалов и надежд. Благодаря опубликованию Открытого письма популярность генерала Власова выросла настолько, что в дальнейшем Освободительное Движение Народов России стали в народе называть Власовским движением. [83]
В своем открытом письме 'Почему я стал на путь борьбы с большевиками' Власов резко бичует сталинский режим. Власов обращается к своим согражданам как крестьянский сын и как бывший командир Красной Армии. Сталин – не советская система – клеймится как главный враг русского народа. (Здесь проступает влияние Зыкова.) Борьба против Сталина, борьба за мир и Новую Россию – долг всех русских людей, а антибольшевистское Освободительное Движение – их подлинное отечество. Власов призывает своих соотечественников в союзе с германским народом и в строю 'состоящей из равноправных и свободных народов европейской семьи' отвоевать себе новую, счастливую Родину. Примечательно, что в этом документе, в соответствии с принципиальной установкой Власова, говорится только о 'союзе с германским народом', но не с его тогдашним национал-социалистическим правительством. Равным образом, В ТЕКСТЕ НЕТ НИ ОДНОГО ВЫСКАЗЫВАНИЯ, УКАЗЫВАЮЩЕГО НА ГОТОВНОСТЬ ВЛАСОВА К КОМПРОМИССУ С ГИТЛЕРОВСКИМ РЕЖИМОМ, В СМЫСЛЕ ЗАВИСИМОСТИ ОТ НЕГО' [84]
Наконец-то! Молодец Вильфрид Карлович Штрик-Штрикфельдт! Не зря учился в Петербургской гимназии, не зря вступал добровольцем в 1915 году в русскую армию, получил из наших, русских рук офицерское звание, героически воевал за Русскую империю до конца Первой мировой… Искреннее спасибо. Если завтра мы объявим официально, что Андрей Андреевич Власов – русский разведчик № 1, а значит, разведчик всех времен и народов, а так будет, то лишь за эту строчку в книге Вильфрида Карловича ее не придется переиздавать, и ничего в ней не надо будет переписывать и менять. Вот что произошло даже с самим Штрик-Штрикфельдтом, когда он только заикнулся всего лишь в нескольких абзацах объяснить, что же написано в 'открытом письме Власова'. Однако, читая Штрик-Штрикфельдта, прибалтийского немца из Риги, о Власове, кажется мне, чувствую я нутром, в какой-то момент знал он, открыл он для себя, кто такой на самом деле русский Андрей Власов. Царство небесное Карловичу за то, что он вот так, а не иначе выразил свою мысль, рассказал о своем открытии, о своем знании.
'Это 'открытое письмо' – доказательство того, как. могут развиваться идеи бывших советских граждан, освободившихся от власти советской среды и получивших возможность свободно обдумывать свои проблемы. (И с этим нельзя не согласиться с Вильфридом Карловичем.) Восточное министерство не могло ничего возразить против этой, ПО МНЕНИЮ ЧИНОВНИКОВ (?) [85] , 'неполитической акции'.
Поэтому 'открытое письмо' могло печататься и распространяться всюду по эту сторону фронта – в оккупированных областях, в лагерях военнопленных, во всей русской прессе. Для информации германского офицерства в штабах, на фронте, в комендатурах лагерей военнопленных Гроте приказал отпечатать немецкий перевод 'Письма Власова': его читали и распространяли с величайшим интересом. [86]
Действие документа всюду было чрезвычайно сильное. Как я смог установить позже, при моих многочисленных контактах, огромное количество немцев на крупных постах только из этого письма узнали о Власове и даже вообще о существовании 'русской проблемы' [87] .
Но откуда эти подозрения, почему Власов так рисковал, так подставлялся, почти открытым текстом? На все эти вопросы у нас есть точные ответы, но мы и так слишком далеко забежали вперед. Мы с генералом Власовым только выбрались из киевского 'котла', он отлежал в госпитале, и в ноябре 1941 года Сталин назначил его командующим войсками 20-й армии Западного фронта. В ее состав входили две прибывшие в Москву стрелковые дивизии, морская стрелковая бригада, две стрелковых бригады из Московской зоны обороны, две танковые бригады, артполк, два отдельных танковых батальона и два гвардейских минометных дивизиона – сила знатная. По оценке начальника Генерального штаба Б.М.Шапошникова, все войска армии были штатного состава, а каждая дивизия по составу равна трем дивизиям других армий.
4 декабря 20-я армия полностью закончила сосредоточение и 6 декабря получила приказ начать наступление на Солнечногорск. 10 декабря войска армии продвинулись на 10-12 километров и освободили несколько десятков населенных пунктов. Утром 12 декабря наши полностью выбили немцев из Солнечногорска и, не' останавливаясь, форсировали реку Ламу, вышли на подступы к Волоколамску.
Александр Колесник сообщает, что фактическое руководство войсками армии до 18 декабря осуществлял начальник штаба генерал-майор Л.М; Сандалов. 'Власов в это время болел. Его прибытие в армию предполагалось в конце ноября. На запрос Г.К. Жукова, когда прибудет командующий, Главное управление кадров сообщило, что он 'сможет быть направлен не ранее 25-26 ноября в связи с продолжающимся воспалительным процессом среднего уха'. Ситуация вроде житейская: 'продолжающийся воспалительный процесс среднего уха' – дело может быть и пустяковым, и очень серьезным. Все может быть. Но вот какая закавыка. Госпиталь, в котором должен находиться на излечении Власов, находится в Москве, Жуков тоже находится в Москве. Спрашивается, зачем Жукову, чтобы разыскать Власова, надо обращаться в Главное управление кадров? И вообще, почему он его разыскивает, будто солдата, ушедшего в самоволку? Жуков – командующий Западным фронтом, он по должности обязан знать, где и в каком состоянии каждые полдня находится командующий армией в составе его фронта, да еще такой армией, которая наступает на одном из главных направлений, наступает, может быть, впервые за всю войну, от успеха или неудачи этого наступления зависит судьба Москвы. Почему командующему фронтом Жукову не докладывают без его запроса о состоянии здоровья командарма-20? У военных это элементарно. Почему Жуков не обратился с запросом о Власове прямо к начальнику госпиталя или, на крайний случай, в Главное медицинское управление?
Власова в 20-ю армию назначил Сталин. Власов с Жуковым знаком по меньшей мере с 1929 года по
