Заполошный стук в дверь редко бывает к добру. А когда он еще сопровождается громким криком: «Ребята, скорее! Беда!!!», выдернешься, как по боевой тревоге. Опыт не пропьешь. Меньше, чем через две минуты вся четверка стояла возле спасательского балка, ставшего временным штабом лагеря. К их удивлению, Юриновы были уже здесь. Быстры ребята, что и говорить. Не только Виктор, который, похоже, прописался тут постоянно. Но и Олег с Лехой. Леха, конечно, не Юринов, но Потап и его в Юриновы записал, одна команда.
Еще возле «штаба» был таджикский старлей и какой-то совсем мелкий пацан в состоянии... нестояния, скажем так.
Заговорил Виктор:
— Все, кто нужен, собрались. Докладываю обстановку. На кишлак Пасруд, который нижний в нашем ущелье, напала банда. Около пятидесяти человек. Вооружение стрелковое. Убивают всех подряд. Дальнейшие планы неизвестны. Источник информации молод, устал и напуган. Потому все цифры... э-э... ненадежны. Что делать будем?
Потап витиевато выругался. Хороша задачка! Прискакал пацан лет не то семи, не то восьми. «Чужие наших стреляют»! А ты изволь на основании такой «информации» план предоставить.
— Малой прибалтов видел? — Уточнят Олег.
— Видел. Они выходили из Маргузора. Топают к Пасруду, прямым ходом к басмачам.
Мда... Еще и чухна... забить и забыть? Никто их туда не толкал. Вот только есть еще кое-что. Разорив один кишлак, пойдут в другой. И так, пока дорога не кончится. А кончается она здесь, в лагере...
Тем временем заговорил Бахреддин:
— У меня два автомата. Двое, кто стрелять умеет, найдутся?
Олег с Лехой переглянулись и дружно уперлись взглядом в Потапа.
— Отставить массовый героизм! — негромко произнес тот. — Первое. Идти надо. И пойдем. Иначе они придут сюда, и будет еще хуже. Второе. Пойдем мы. Мужики, простите, но вы — потенциальные трупы. Сами поймите. Четверо пойдут. И Бахреддин водителем.
— Шестеро. — Сказал Олег.
— Камикадзе?
— Да.
Потап задумался. Штатских брать? Хоть и парни резкие, но... Что впятером на полста идти, что всемером. Самоубийство, блин. Рискнуть? С другой стороны, стрелять умеют, биатлонисты. Две тройки получаются. Лишними не будут, наверное...
— Ты живых людей кончал, камикадзе? Или товарищ твой?
— До конца нет. Но почти. — Упертый парень. Такие или гибнут в первом же бою, или становятся генералами.
— Бери. — вмешался Виктор. — Не пожалеешь. А здесь я справлюсь.
Вряд ли отец бросал бы сына в бой, не видя в этом смысла... И Бахреддин поддакивает:
— Гуму ба хур, майор! Водилы они классные. Лучше только я.
Ладно, убедили.
— Хорошо. Только под пули не лезть. И подчинение полное.
Олег кивает. Вот и славненько...
— Добро. Старлей, снимайте брезент с УАЗ-ов, на «кабрах» поедем. Автоматы — мне и Малышу. Витя, ты на связи...
Ждать не пришлось. Окутанные маревом от горячих двигателей, на площадке начали останавливаться гости. Джипы, метко переименованные Соловьевым в «джопы», несколько легковушек. Штук пять грузовиков, остановившихся поодаль.
Стало тихо. Очень тихо. Все ждали чего-то. Краем глаза, майор увидел, как мелькнула с правой стороны хитро скалящаяся морда Урусова. Вдруг стало очень легко. И даже смешно немного. И пришло чувство, что все будет хорошо. И никак иначе. Потому что за спиной — батальон. И Аня...
Наконец, дверь самого блестящего «джопа» открылась. И на потрескавшийся асфальт нагло ступила огромная туша будущего Повелителя Мира. По крайней мере, было бы такое пузо у Пчелинцева, он на меньшую должность точно не согласился бы. Никогда не считавший себя мелким майор, на секунду даже удивился, узрев такое чудо. Килограмм сто пятьдесят как минимум.
Величаво покачиваясь на каждом шагу, туша проплыла метров десять и остановилась, отдуваясь, и тяжело восстанавливая дыхание.
Комбат не сдвинулся ни на полшага. Ждал, положив руки на ремень. «Крутой Уокер, блин, с Дикого Юго-Востока», мысли заставили улыбнуться. Получилось, что прямо в лицо новоприбывшему.
— Че лыбишься, вояка? Истерить собрался?
— И вам поздорову, гости дорогие! — Издевательски обозначил поклон Пчелинцев и снова улыбнулся хряку. — С чем пожаловали? С вестями добрыми аль с подарками дорогими?
— Предьява к вам от братвы есть! — Хряк побагровел, наливаясь дурной кровью. Не к таким ответам он привык. Не ожидал от фраерка такого. Хоть и со звездами тот, только понту со звездей тех? Щас он его, на четыре кости... Сам всех сдаст и раком станет...
— Ах, предьява... — Протянул комбат, внимательно изучая ползущие по небу тучи. Те обещали скорый дождь. — И в чем же она состоит, любезный мой свин? Или вы, сударь, по другому ведомству кукарекаете?
— Чего?! — взревел оскорбленный до глубины души бандит. — Ты вообще, рамсы попутал, лошара?!
Как по сигналу, из приехавших машин, начали вылезать остальные. Кто с чем. Ружья разнообразнейшие, «макарки», с десяток «сучков», явно с ментов снятых... Разнобой. Кое-кто в бинтах перевязки, некоторые ствол одной рукой держат... Да, зацепило их. Так что, ты, майор, очень дешево отделался.
— Что он делает вообще? — Урусов вздрогнул. Рядом улеглась Влада. Но сегодня уже не с карабином, а со «снайперкой».
— Это ты здесь что делаешь? — рассерженно шепнул Андрей. — Сколько раз повторять — не лезь, куда не следует лезть. И вообще, ты меня как нашла?
— Так лучшая точка для стрельбы. Где ты мог быть еще? Что я тебя не знаю разве? — Потерлась щекой о плечо мужа. — А про то, что я тут делаю, так это кто бы говорил. — Смешно наморщила нос и прильнула к прицелу.
— Разговаривают...
— А что им еще делать? Малой где? Опять на Аньку сбагрила?
— Ну да! И малого, и шахматиста. Он все порывался тоже явиться, так я ему приказала «детский сад» охранять.
— Ясно все с вами, жена. Закончим, напомнишь — задницу набью.
— Извращенец! — шепнула, тихонько засмеявшись, Влада. — И трепло. Который год обещаешь. А руки-то не поднимаются!
— Тихо!
Ребята уехали. Самое время начать прикидывать, что делать, если вместо них бандиты вернутся. Воевать здесь некому и нечем. С ледорубом против автомата не попрешь. С другой стороны, если один на один, да на короткой дистанции... Значит, в лагере не воюем. А если и воюем, то тихо и из-за угла.
Для начала убрать отсюда детей и женщин, которых не так мало. Да и большинство мужиков заодно.
