того, как они всполошатся.
Флэтлайн засмеялся.
- Хотел бы я, чтобы не ты был таким весельчаком сегодня. Этот твой смех у меня в позвоночнике застревает.
- Хреново, - сказал Флэтлайн. - Старому мертвецу нужен его смех.
Кейс нажал на симстим-переключатель.
И провалился сквозь искореженный металл и запах пыли, запястья его рук поскользнулись на гладкой бумаге. Что-то позади него шумно рухнуло.
- Давай, - сказал Финн, - устраивайся поудобней.
Кейс лежал, раскинув руки и ноги на куче пожелтевших журналов, девушки улыбались ему в полумраке Метро Голографики, мечтательная галактика прекрасных белых зубов. Он лежал там до тех пор, пока его сердце не успокоилось, вдыхая запах старых журналов.
- Зимнее Безмолвие, - сказал он.
- Ага, - сказал Финн, где-то позади него, - ты догадался.
- Пошел на хуй. - Кейс сел, потирая запястья.
- Да ладно, - сказал Финн, выходя из подобия алькова в стене утиля. - Так лучше для тебя.
Он достал 'Партагас' из кармана плаща и закурил. Запах кубинского табака заполнил магазин.
- Ты хотел, чтобы я пришел к тебе в матрице в виде неопалимой купины? [42] Ты там у себя ничего не пропустишь. Час здесь займет у тебя только пару секунд.
- Ты когда-нибудь думал, что меня нервирует то, что ты появляешься в виде людей, которых я знаю?
Он встал, выбивая пыль из своих черных джинсов. Он повернулся, вглядываясь назад в пыльные окна магазина, в закрытую дверь на улицу.
- Что там снаружи? Нью Йорк? Это вообще прекращается?
- Ну, - сказал Финн, - это типа того дерева, знаешь? Падает в лесу, но может быть, никто и не услышит.
Он показал Кейсу огромные передние зубы, и пыхнул сигаретой.
- Можешь прогуляться, если хочешь. Там все на месте. Или, во всяком случае, все части, которые ты когда-либо видел. Это память, правильно? Я считываю тебя, сортирую и скармливаю тебе назад.
- У меня не такая хорошая память, - сказал Кейс, оглядываясь вокруг. Он посмотрел на свои руки, перевернул их. Он пытался вспомнить, какие линии были на его ладонях, но не смог.
- Она у всех хорошая, - сказал Финн, бросая сигарету и растирая ее каблуком, - но немногие из вас могут получить к ней доступ. Художники могут, в основном, если они хоть немного способные. Если бы ты мог наложить этот конструкт на реальность, на Финновское место в нижнем Манхэттене, ты бы увидел разницу, но может быть, не такую большую, как ты мог бы подумать. Память голографична для тебя. - Финн подергал одно из своих маленьких ушей. - Я другой.
- Что ты имеешь в виду, голографична? - Слово заставило его подумать о Ривьере.
- Парадигма голограммы - это наиболее близкая вещь, которую вы разработали для представления человеческой памяти, и это все. Но вы никогда ничего не делали с этим. Люди, я имею в виду.
Финн шагнул вперед и наклонил свой обтекаемый череп, чтобы посмотреть на Кейса. - Может быть, если бы вы делали что-то, я бы не появился.
- Что бы это значило?
Финн пожал плечами. Его рваный твид был слишком широк в плечах, и не сидел на месте.
- Я пытаюсь помочь тебе, Кейс.
- Почему?
- Потому что я нуждаюсь в тебе. - Большие желтые зубы появились снова. - И потому что ты нуждаешься во мне.
- Чушь. Ты можешь читать мои мысли, Финн? - Он сморщился. - Зимнее Безмолвие, то есть.
- Мысли нельзя читать. Видишь ли, у тебя все еще парадигмы, полученные из печатных слов, и ты следуешь им буквально. Я могу иметь доступ к твоей памяти, но это не то же самое, что твои мысли.
Он потянулся к обнаженному шасси старинного телевизора и выдернул серебристо-черную вакуумную лампу.
- Видишь? Часть моей ДНК, типа того…
Он отбросил лампу в потемки, и Кейс услышал, как она упала и звякнула.
- Вы всегда строите модели. Каменные круги. Кафедралы. Органы. Складывающие машины. У меня понятия нет, зачем я здесь сейчас, ты поверишь? Но если набег сегодня получится, то вы наконец завершите реальную вещь.
- Я не знаю, о чем ты говоришь.
- Это 'вы' коллективное. Ваш вид.
- Ты убил тех Тьюрингов.
Финн пожал плечами.
- Пришлось. Пришлось. Тебе бы следовало сказать спасибо; они бы убрали тебя и глазом не моргнули. Ну короче, зачем я тебя сюда забрал, нам надо поговорить. Помнишь это?
Его правая рука держала обугленное осиное гнездо из сна Кейса, пары топлива смердели в закрытом пространстве темного магазина. Кейс оступился назад, к стене хлама.
- Да. Это был я. Сделал это при помощи голографического устройства в окне. Еще одно воспоминание, которое я достал из тебя, когда расплющил тебя первый раз. Знаешь, почему это важно?
Кейс покачал головой.
- Потому что, - и гнездо каким-то образом пропало, - это самая близкая вещь к тому, чем хотят быть Тессье-Эшпулы. Человеческий эквивалент. Блуждающий Огонек - это как то гнездо, или, в любом случае, он замышлялся по этому принципу. Я думаю, от этого ты почувствуешь себя лучше.
- Почувствую лучше?
- От знания, на кого они похожи. Ты там начинал ненавидеть меня одно время. Это хорошо. Но ненавидь их взамен. Никакой разницы.
- Слушай, - сказал Кейс, шагнув вперед, - они мне говна не делали. А ты - другое дело…
Но он не мог почувствовать гнев.
- Так ведь Т-А сделали меня. Француженка, она сказала, что вы продали свой вид. Демонам, то есть мне, так она сказала. - Финн ухмыльнулся. - Но это не имеет особого значения. Ты должен ненавидеть кого-то, пока все это не закончится.
Он повернулся и пошел в заднюю часть магазина.
- Ну, пошли, я тебе покажу маленький кусочек Блуждающего Огонька, пока ты здесь.
Он поднял угол одеяла. Белый свет пролился наружу.
- Черт, слышь, не стой там просто так.
Кейс последовал, потирая лицо.
- Окей, - сказал Финн, и схватил его за локоть. Их пронесло мимо старой шерсти в клубах пыли, в свободное падение и коридор из волнистого лунного бетона, окольцованный белым неоном через двухметровые интервалы.
- Господи, - сказал Кейс, кувыркаясь.
- Это передний вход, - сказал Финн, его твидовый пиджак хлопал. - Если бы это не был мой конструкт, то место, где магазин, было бы главными воротами, вверх по оси Фрисайда. Все это будет слегка бедно деталями, однако, потому что у тебя нет таких воспоминаний. Исключая этот кусочек, который ты получил через Молли…
Кейсу удалось выровняться, но он начал закручиваться штопором по длинной спирали.
- Держись, - сказал Финн, - я перемотаю нас вперед.
Стены смазались. Головокружительное ощущение движения стремглав, цвета, хлестающие вокруг углов и сквозь узкие коридоры. Они, кажется, в каком-то месте проскочили сквозь несколько метров сплошной стены, мгновение кромешной тьмы.
