ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Упорство — замечательное качество. И Лори Майклсон обладала этим качеством в избытке. На следующий день после схватки с дочерью Гарри Мейсона она вполне восстановила боевой дух. Закончив четвертое за день представление перед студентами с мучительным кашлем и другими симптомами астмы, она побрела в административное крыло и попросила приема у главного администратора.
— Он занят, — сказала секретарша.
Лори, которой пару раз приходилось быть секретарем у доктора в Массачусетсе, знала, что это заявление — просто первый ход в игре. Она закашлялась, как астматик, усиливая впечатление от производимого шума мрачными взглядами, и была допущена в святая святых.
Доктор Гарри Мейсон сидел, откинувшись в кресле и положив ноги в носках на стол. На левой пятке зияла дыра. Видимо, он тщетно пытался разобраться в куче бумаг на столе. Очки в золотой оправе красовались на лбу, глаза были закрыты.
— Кха-кха, — громко кашлянула Лори. Он медленно открыл один глаз и затем распахнул второй. Опустив ноги на пол, он выпрямился на стуле.
— Да, мисс?..
Лори глубоко вздохнула. Он, очевидно, забыл, кто она. Так дело не пойдет!
— Майклсон, — подсказала она. — Лори Майклсон.
— Да знаю я, кто вы! — рявкнул он, вставая. — Сколько еще актрис в моем штате, по-вашему? — Он бросил бумаги на стол и уставился на нее. — Но могу я спросить, что вам угодно?
— Я по вопросу, который мы… обсуждали три недели назад, — заикаясь, выговорила она.
Он вопросительно смотрел на нее.
— Помощь по дому, — напомнила Лори.
— Помощь по дому? Да. Должен вам сказать, что положение все ухудшается. Я подвергаюсь осаде в собственном доме.
— Я… ну, помните, мы говорили о моих университетских зачетах, и вы были так добры, что позвонили декану…
— Что-то в этом роде. Смутно припоминаю. Я делаю массу звонков, в день.
— Он поставил мне на шесть зачетов больше, чем нужно для окончания учебы, но…
— Рад за вас, — произнес он с невозмутимым выражением лица. И продолжал стоять, ожидая, что она скажет дальше.
Все идет не так, как она себе представляла. И где же ее энтузиазм? Она сцепила пальцы за спиной. Что теперь?
— Единственная проблема, — сбивчиво заговорила Лори, — состоит в том, что мне надо заплатить за обучение.
— Конечно, — согласился доктор и опять замолк.
— Видите ли, у меня маловато денег, — торопливо сказала она и, покраснев, тяжело вздохнула. — А вы говорили, что вам нужна помощь по дому.
— Смутно припоминаю. Но вы мне отказали.
— Я… не совсем. Мне просто было нужно время, чтобы подумать, обсудить с матерью. — Астматический кашель на минуту лишил ее способности соображать. — Но теперь, когда мне удалось закончить университет, у меня намного больше времени, чтобы заняться, практически, чем угодно.
— Вот как!
— Я очень хорошая актриса. То есть… я получу диплом, когда заплачу за обучение. — Ее самоуверенность таяла на глазах. — А теперь, Господи, еще и дом…
— А что с домом? — Его голос успокаивал, как будто дом был не такой уж проблемой. Для него, во всяком случае.
Она шмыгнула носом, вытерла насухо глаза и рассказала ему все. О закладной на дом, о том, что ее мать покупала вещи на деньги из страховки отца вместо того, чтобы платить по закладной. О решении банка, об аукционе и прочем.
Проблем явно было слишком много, и ни один человек в здравом уме не стал бы вкладывать такую уйму денег в начинающую актрису. И все же она должна была рискнуть. Что она и сделала.
— Вы уверены, что вас не устроила бы просто актриса на зарплате?
— Ни в чем я не уверен, — пробормотал он. — Моя дочь вне себя. Ей не нравится квартира, она скучает по своим друзьям, которые остались в гарнизоне. И, кстати говоря, она вовсе не очарована Гранделом. Вы что-то сказали?
— Да, я так и подумала. Я разговаривала с ней по телефону, и… Брак, видите ли, очень важный шаг. Это надолго и…
— Не могу с вами не согласиться.
— Я говорила с вашей дочерью. Она уверена, что вы и ваша жена вскоре воссоединитесь, но тогда у вас будет две жены, что в этом штате никак невозможно. — Она выжидающе смотрела на него. Выражение лица доктора нисколько не изменилось. — Вот потому и…
— Понимаю, — сказал доктор тихо, но твердо. Он обошел вокруг стола и очутился прямо перед ней. Лори робко попятилась. — Моя дочь совершенно не представляет, что происходит в мире. Черт побери, она даже не представляет, что происходит в нашей квартире. Нет никаких оснований полагать, что я и моя бывшая жена будем опять вместе. Это так же нереально, как играть в снежки в аду.
— О-о? — пискнула Лори.
— Да! — решительно подтвердил он. — Я развелся с женой, потому что она мне изменила. И, насколько мне известно, она и сейчас живет с человеком, в чьей постели я ее застал. Он был соответчиком в нашем бракоразводном процессе.
— Подумать только, — прошептала Лори, изо всех сил вцепившись в ручки кресла. — Значит, вы не считаете?..
— Нет, — сказал он. — Дети не знают того, что, как им кажется, они знают. Думаю, я мог бы предложить вам, если вы достаточно хорошая актриса, сыграть роль жены в течение, скажем, четырех или пяти лет. Вас это устроило бы?
— Это долгий срок, — ответила Лори.
Он небрежно пожал широкими плечами.
— На все нужно время, — сказал он. — В жизни моей дочери наступает такой этап, когда необходима стабильность в доме. Вы же понимаете, переходный возраст.
— Понимаю.
— Возможно, идеальным был бы брак по расчету, — предположил он. — До тех пор, пока ребенок не повзрослеет.
— Это мысль, — сказала Лори, и он впервые улыбнулся. Все сразу предстало в ином свете, как будто во время грозы солнце пробилось через Калверовское ущелье и согрело долину. Правда, его улыбка тут же погасла.
— Это мысль, — проговорил он, — но не лучшая. Я предпочел бы другой срок — скажем, пока моя дочь не достигнет двадцати одного года или не выйдет замуж?
— Но ей же всего девять лет. Вы говорите о двенадцати годах как минимум! Это слишком долго, чтобы притворяться.
— Притворяться?
— Ну, ведь это будет брак чисто условный, фиктивный!
— В мои планы это не входило, — сказал доктор. — Моя дочь — умная маленькая девочка. Убедить ее сможет только что-нибудь настоящее или что-то близкое к тому.
Лори сложила руки на груди и откинулась в кресле. Мне нужны деньги, напомнила она себе в отчаянии. Моей матери нужны деньги. Я даже не могу купить себе зимнее пальто. В Теннесси не настолько холодно, как в Новой Англии, но все же холодновато. А мать? Все, что у нее осталось, — это привилегия
