претендовать примерно на половину.
— Мне важно знать механизм переправки детей, — напомнил Банда, снова мыслями возвращаясь к ребенку Сергиенко. Он все еще не терял надежды на то, что Оле можно вернуть ее сына — сына, которого она даже не видела, только чувствовала его под сердцем.
— Честно говоря, этого я не Знаю. Мы связываемся только с Гржимеком тогда, когда у нас есть подходящая кандидатура. Сообщаем возможные сроки родов, и к этому времени клиент прибывает в Одессу. Он может пробыть здесь день, а может и неделю — в зависимости от того, как пойдут дела у нас. Я встречаюсь с клиентом на нейтральной территории, в каком-нибудь ресторане, например, он передает мне мою часть гонорара…
— А Гржимеку?
— Наверное, расплачиваются до или после получения ребенка. Я этого не знаю. Гржимек мне называет только ту сумму, которую я должна буду получить с данного клиента. И еще ни разу меня не пытались обмануть.
— Процесс передачи ребенка…
— Сразу, как только ребенок родился, мы проверяем состояние его здоровья, делаем все необходимые процедуры, пеленаем и выносим его клиенту, который уже ждет у черного хода отделения. Больше мы ничего не знаем ни о клиенте, ни о ребенке. Да нас это и не интересует.
— А кто выносит ребенка клиенту? — спросил зачем-то Бобровский Нелли Кимовну, но ответил ему Банда:
— Королькова. Медсестра Наталья Королькова, работающая в родильном отделении.
— А вы откуда знаете? — удивилась Рябкина. — Успели выследить или…
— Она сама мне рассказала.
— Значит, уже успела сдать! — Рябкина, казалось, даже расстроилась. — И вот доверяй после этого женщинам. А ведь я на нее столько денег угрохала!
— Ну, Нелли Кимовна, она ведь много разных ваших поручений выполняла. По проверке моего алкоголизма, например. Я бы не стал так злиться на старательную помощницу, — улыбнулся Банда. — К тому же вы ведь тоже все нам рассказали без утайки.
Или я ошибаюсь?
— Да нет, — грустно покачала головой женщина. — Я рассказала вам действительно все, что знаю. Но ведь я-то призналась вам под пытками…
— Стоп, стоп, стоп! — запротестовал Бобровский, выключая диктофон. — Подождите, Нелли Кимовна, зачем такие вещи говорить? Вы же пришли к нам сами, с чистосердечным признанием, разве не так?
— Так, — с готовностью подтвердила Рябкина.
— Ну, вот видите! А вы о пытках каких-то говорите. Придется это стереть, — он отмотал запись на то место, где Банда назвал фамилию Корольковой. — Не нужно следователю знать, что мы здесь с вами немного послушали музыку. Ни вам, ни нам это ни к чему, правильно?
— Да, я думаю, вы правы…
— Спасибо, Нелли Кимовна, интервью окончено, можете отдыхать пока. Разумеется, здесь, в обществе Николая и Сергея, — кивнул Банда на ребят. — А я, если разрешите, ненадолго отлучусь, съезжу в город.
— Зачем? — удивился Бобровский.
— Привезу еще одного чистосердечно признавшегося — Руслана Евгеньевича Кварцева…
Нелли Кимовна чуть не порвала деньги, вынутые из почтового ящика. Как сумела удержаться — и сама понять не могла. Зато потом благодарила Бога сто раз за то, что уберег ее от столь безумного шага.
Ну а записку предателя, изорвав на мелкие кусочки, она с удовольствием спустила в унитаз.
Прошло три месяца.
«Страсти по Павлу» в душе Нелли Кимовны немного улеглись. Машина у нее уже была. Теперь она решила заняться благоустройством квартиры и собой. Она купила кое-что из мебели, бытовую технику, отличную видеоаппаратуру, множество блузок, юбок, платьев и прочей одежды, прекрасную дорогую косметику и в один прекрасный день, сидя вечером у телевизора, вдруг пришла к выводу, что хоть Гржимек и подонок, но бизнес действительно есть бизнес, и, возможно, в какой-то степени он прав: без любви, без желания соединить свою судьбу с его судьбой она никогда бы не согласилась на подобное «деловое» предложение. Так что…
С другой стороны, она его любит теперь не так сильно, как раньше. Или, уж если быть до конца откровенной, любит так же, если не сильнее, просто сама себе в этом не хочет признаваться, но…
Сейчас это уже не помешает ей снова наладить их прерванные отношения… точнее, их деловые контакты.
Хотя, конечно же, если бы возможно было заглянуть в самую глубину ее души, там обнаружилась бы тайно лелеемая надежда, мечта о чуде — а вдруг совместная работа возродит их отношения? А вдруг, — чего в жизни не бывает, — она сумеет все же влюбить его в себя? И тогда сказка с волшебным принцем на белом «БМВ» вернется…
И наконец, за последнее время ее денежные ресурсы истощились. В «заначке» оставалась всего какая-то сотня долларов, а свою зарплату Нелли Кимовна вообще не привыкла принимать в расчет. В день получки она могла спустить в два раза больше в каком-нибудь ресторане, если вдруг у нее возникало желание проветриться.
Она сидела, невидящим взглядом уставившись в телевизор. Как ни крути, а надо признаться самой себе в том, что без бизнеса Гржимека ей уже не прожить. Вот купит квартиру поприличнее, обставит хорошей мебелью, отложит кое-что на черный день… а там можно и «завязать».
И тем же вечером она позвонила Павлу:
— Алло. Это я, узнаешь?
— О-о, Нелли! Конечно, узнаю, милая. Я все помню. Более того, должен тебе признаться, что я никогда не был в жизни так счастлив, как в то время, когда мы встречались с тобой. Это было очень хорошо, Нелли! Как мне приятно снова слышать твой голос! Как я рад, что ты позвонила. Ну, как у тебя дела? Как живешь? — его голос звучал так искренне, тепло и ласково, что Нелли Кимовна испугалась вдруг, что снова ему поверит.
Этого допускать было нельзя, и она грубо прервала его излияния:
— Если ты сейчас же не замолчишь, Павел, я повешу трубку и больше никогда тебе не позвоню.
— Хорошо, хорошо! Молчу. Так как, ты купила белую «девятку»?
— Да, и теперь хочу купить квартиру.
— О, — он зацокал языком. — У тебя хорошие планы. А что, у вас такие дешевые квартиры? У нас в Праге недвижимость стоит бешеных денег. Может, и мне подумать о приобретении пары домов где-нибудь на Дерибасовской…
— У меня больше нет денег.
— Нелли, ты жила на широкую ногу!
— Нормально жила.
— Ничего себе нормально! Пятнадцать тысяч долларов за несколько месяцев! И при этом купила себе не «Мерседес», а всего лишь «Жигули», — нарочито удивился он. — И что ты теперь собираешься делать, милая?
— Заниматься бизнесом, дорогой, — съязвила она, подчеркивая, что у них нет причин обращаться друг к другу столь ласково. — Ты ведь меня научил.
— Нашим бизнесом?
— Конечно.
— Я рад. Я очень-очень рад. Так, слушай, — его тон сразу стал деловым. — Сегодня у нас десятое, среда… Так, через две с половиной недели, к двадцать восьмому, понедельнику, клиент у меня уже будет. Так что можешь подбирать кандидатуру. Все, как обычно.
— Я поняла.
— Как подберешь — звони.
