РАДИОШИФРОГРАММА. ЦЕНТРУ (срочно).
В квадрате В-39-И в указанное время никаких самолётов не появлялось. Приказ о «зелёной улице» отменил.
Петька с Тимкой попытались откопаться. Но кругом нащупывался сплошной гранит — многотонная глыба осела плотно.
Ребята собрали в темноте стрелы, лук, капкан, нашли укатившийся котелок и полезли обратно. Осторожно сползли с уступчика.
— Тимка, дальше не иди, там озеро, — предупредил Петька.
Сели на корточки, потрясённые подлостью Вислоухого.
Послышался плач.
— Таня, ты, почему плачешь? — спросил Петька.
— Это не я, это Шурка Подметкин плачет.
Шурка заплакал сильней.
— Перестань хныкать, доносчик! — закричал резко Петька.
— Не доносчик я! Я нечаянно рассказал. Не доносчик!
Шуркин рыдающий голос отражался от каменных сводов и тонул где-то в узких щелях.
Таня в темноте нашла Шурку, положила руку на плечо:
— Не плачь. Лучше думай, как отсюда выбраться.
ГЛАВА 20
— Тимка, зажигалка у тебя?
— У меня.
— Давай посмотрим, может, где-нибудь трещину найдём, выберемся.
Тимка зашуршал одеждой, запахло копчёным.
— Осматривайтесь, — сказал Тимка и крутанул рубчатое колёсико. Слабый огонёк бросил на воду лёгкие тени ребят. Озеро походило на лужу. Но чувствовалась большая глубина, как в колодце. Никаких коридоров не было. Они рухнули от землетрясения. За колодцем в углу виднелась широкая горизонтальная щель. Но очень узкая. Не выше полметра. С потолка этой щели до её низа свешивались острые известковые сосули. При мерцающем огоньке щель походила на зубатую пасть чудовища, ползущего к воде.
Тимка погасил зажигалку. Зашептался о чём-то с Петькой.
Ребятам оставалось испробовать только одно. В темноте обойти бездонный колодец и лезть в зубатую щель.
Таня сидела тихо и сама боялась своих мыслей. А если… если зубатый коридор тоже где-то обвалился или вообще не имеет выхода. Тогда что?»
Боялась ли Таня смерти? Наверное, нет. Но ей хотелось, чтобы всегда жили Петька, Шурка Подметкин и Тимка. Чтобы они, когда кончится война, ходили в школу и чтоб у Шурки и у Тимки всегда были цветные карандаши, а у Петьки акварельные краски и готовальня, чтобы чертить карты. Сама Таня мечтала о голубой шёлковой ленте, чтоб в школу ходить с бантами. В начале войны мама ей обещала: «Разобьём фашистов, приду с фронта и целых три метра куплю тебе, каких только захочешь». Таня всхлипнула. Теперь мама никогда не придёт с фронта.
— Опять там кто-то разнюнился, — громко сказал Тимка. — Не бойтесь, выберемся отсюда за милую душу. Я вчера второй, лаз в этот лабиринт нашёл. Только не здесь, а там, где упала зелёная скала. Вы не дали мне вчера говорить, кричать стали.
Таня сначала подумала, что Тимка успокаивает, и специально сейчас сочинил про второй вход. Но Тимка совершенно серьёзно подтвердил, что вчера он обнаружил ещё один вход в лабиринт. В стене ущелья он нашёл свежую трещину. Пролез в неё очень далеко и попал в какой-то старый коридор. Низ коридора шёл острыми волнами, а в изломах был залит водой.
— Почему ты думаешь, что трещина сюда идёт? Может, мимо?
— Мимо не может. Ещё отец мне говорил, что все трещины в горах к слабинеТяниудь с этим зубатым коридором встречается.
Тимкины слова немного успокоили. Зашевелился Шурка, встал на ноги Петька. А Таня вдруг захотела есть, она пошмыгала носом и спросила:
— Тимка, это от тебя, что ли, копчёным пахнет?
— От меня, — ответил бодро Тимка. — Я, как по лез сюда, по кусочку всем захватил. Вот они на камнях лежат.
— Я, мальчишки, проголодалась, просто умираю.
Тимка, зашарил рукой по камням.
— Петька, а тебе дать?
Петька не ответил.
— Ты здесь, Петька?
— Здесь.
— А чего молчишь?
— Мясо надо припасти. Сейчас съедим только один кусочек, а остальные будем тянуть до последнего.
— Понятно, Петька, — опять очень бодро ответил Тимка.
Тимка откусил мясо и подал Тане. Она откусила и подала Шурке.
— На, Шурка, кусай. Только осторожней, там с одного края острая косточка.
Шурка оттолкнул Танину руку:
— Не буду.
— Почему?
— Не буду, и все!
— Почему, Шурка?
— Сказано — не буду, и не приставайте!
— Ешь!
— Я предатель, — Шурка зарыдал. — Не буду я есть. Я лучше первым умру от голода…
Шурку успокаивали долго. Наконец он вытер слезы, оторвал от куска какую-то жилку и стал жевать. Когда третий раз подошла Танина очередь, она взяла кусок мяса и сердито сказала:
— Петька, почему ты не укусил ни разу?
— Тимка тоже не кусает.
— Я там, наверху, большой кусок съел, — ответил Тимка.
Когда мясо доели, Тимка обглоданную косточку положил в карман. «Пригодится на похлёбку», — подумал он.
Потом мальчишки определяли по стрелке компаса направление.
Держать вертикально иголку было неудобно. Стрелка долго прыгала и вращалась. Светилось в темноте острие, покрытое фосфором. Зубатая щель шла прямо на юг.
— Хорошо, если она повстречается с тем коридором, в который ты, Тимка, лазил, — с надеждой сказала Таня.
— Куда же ей деться, — ответил Шурка.
— Ну что, пойдём, — Петька загремел котелком, — попробуем пролезть. Тяжёлый капкан решили с собой не тащить. Взялись друг за друга и, щупая ногами землю, как слепые, пошли в обход бездонного колодца. Огня не зажигали. Тимка экономил бензин. Петька вдруг отцепился:
— Ждите меня здесь, сейчас вернусь.
Зашаркали шаги, брякнуло железо.
— Петька, ты где? — спросила Таня.
Опять загремело железо, щёлкнул рычажок капкана.
— Здесь я, сейчас Вислоухому гостинец оставлю, — донеслось из засыпанного хода.
Тимка понял Петькину хитрость, крикнул;
— Ты осторожней, сам не попадись.
Но зашуршали камни, и Петька снова поймался рукой за Таню:
— Пошли, ребята.
