жильцом с утра пораньше.
– На какого зверя засада? – спросил Кравцов, поздоровавшись с компанией.
Даня почесал затылок рогаткой, которую нес в руках. С большим сомнением посмотрел на сестру, оставшуюся в салоне «Антилопы»…
Но ответил.
– С мечо-о-о-м?! – Кравцов замер и уже почти не слышал, что говорит Вася-Пещерник, взявший слово и сбивчиво повествующий о своих злоключениях.
В голове, мешая друг другу, метались незаконченные мысли: …вот где у него лежка, я-то думал, в каком нежилом доме… ребятам туда нельзя… черт, ружье осталось в вагончике… уйдет, ведь уйдет… монтировка? хм-м-м…
– Пойду туда я, – отрывисто, командным голосом сказал Кравцов. Так, пожалуй, он не говорил с самого увольнения в запас. – Вы остаетесь здесь. Рогатку дай мне.
Пожалуй, это оптимальный вариант. С Даниным оружием он уже освоился и убедился – на близком расстоянии стальной шарик ударит ничуть не хуже пистолетной пули.
На Даню командный тон особого впечатления не произвел. И с метательным орудием он расстаться не спешил. Пожал плечами:
– Идите. А вы знаете, куда?
Кравцов не знал. Сошлись на том, что пойдут вместе, но в пещеру ребята не полезут. Свое оружие Даня не отдал, предложил воспользоваться Женькиным, снайпер из той все равно никудышный, – как выяснилось, вся компания была вооружена однотипными металлическими рогатками.
Кравцов, однако, предложенное орудие забраковал – резиновый жгут оказался слабоватым. Кончилось тем, что он взял рогатку Борюсика, тот завладел Женькиной, а ее обезоруженную владелицу перевели в сестры милосердия. Фонарь нашелся в бардачке «Антилопы». Причем весьма подходящий – небольшой, плоский, с пружинным зажимом на задней стенке – можно подвесить на грудь, оставив свободными обе руки.
Аделина прокомментировала их приготовления:
– Писатель Кравцов впал в детство. Невосполнимая потеря для отечественной литературы…
После чего вышла из машины и вознамерилась идти с ними. Кравцов пытался было протестовать, но уперся взглядом в фамильный – совсем как у брата – упрямый прищур.
Спускаясь по откосу к речке, он вполголоса сказал Дане (остальные немного отстали):
– Этот «бомж» опасен. Очень опасен. Приглядывай за сестрой. И если… В общем, если из пещеры покажусь не я, а он… Не угрожай. Вообще не вступай в разговоры. Сразу стреляй. В голову. Сумеешь?
– Сумею, – жестко сказал Даня. – По воронам на лету труднее.
Кравцов глянул на него искоса и понял: сумеет. Без разговоров. В голову. Не понял только, хорошо это или плохо…
Взбираться по осыпающимся под ногами камням крутого откоса без помощи рук оказалось трудно, но последние метры до входа в пещеру Кравцов преодолел именно так, растянув резиновый жгут рогатки и вложив шарик. Фонарь на груди включил заранее, чтобы ни на секунду не отвлечься. Зря рисковать не стоило. Человек, управившийся с ротвейлером без намордника, наверняка способен атаковать молниеносно.
Но не атаковал. По крайней мере, вылазку не предпринял. В зеве пещеры – ни звука, ни движения. И – насколько видно в падающем снаружи свете – никого… Надо лезть. Ох, как не хотелось… Немая темнота казалась плотной, упругой,
Пульс стучал в висках – чаще и чаще. Где-то внутри нарастал знакомый – полузабытый – холодок боевого азарта. Руки не дрожали. Он знал, что выстрел будет лишь один. И что промахнуться нельзя.
Почти сразу ход разветвлялся. Кравцов посветил в правый отнорок – аккуратно, повернувшись всем телом, не выпуская из вида левого хода. Короткий тупик. Никого.
Двинулся влево. Чуть дальше ход резко расширялся. Зал, о котором говорил по дороге Пещерник. Слабый луч увяз в темноте, не доставая до дальних стен. Кравцов замер у входа, ежесекундно ожидая стремительной и бесшумной атаки.
Ничего.
Глаза постепенно привыкли к сумраку. В зале никого… Куча тряпья в дальнем углу оказалась слишком плоской, чтобы скрыть человека…
Пульс медленно приходил в норму. Боевой азарт пошел на убыль. Кравцов подошел к скудному ложу, потрогал, – холодное, как и все здесь. Никого тут и не было, никто не скрылся, издалека заметив их приближение…
Разочарование нарастало. Обычный бомжатник на одно койкоместо, и то опустевший… А меч наверняка почудился перепуганному Пещернику.
Поодаль от кучи тряпья виднелось нечто непонятное, Кравцов шагнул туда…
Шорох сзади ударил по натянутым нервам. Кравцов прыжком обернулся. И в последнюю долю секунды удержался от выстрела в Даню, осторожно заглянувшего в зал…
Выдохнул:
– Ну, Даниил… Я тебе где сказал оставаться?
– Так не сказали же, сколько, – парировал мальчишка. – Ушел – и нет, и нет… Может, тут вас на куски режут…
