– Не здешний, – подтвердил Светлов. – Мне вообще-то в Беленькую надо. Не подскажите, как добраться?
Казалось, водитель безмерно удивился. Словно представить не мог, зачем городскому жителю потребовалось попасть в этакую глухую дыру…
– Пойдем, – кивнул он Светлову, направляясь вдоль улицы. Александр закинул спортивную сумку на плечо и пошагал следом.
– Там ты к кому? – спросил шофер.
– Да так, – неопределенно ответил Светлов, – дела там у меня.
– Какие дела?
Светлов мысленно выругался – какого лешего мужику надо? Как будто сговорился с теми двумя тетками. Может, слышал обрывки разговора? Да нет, ничего он мог услышать в своей завывающей колымаге – лишь завывающую еще громче музыку.
– Какие дела, парень? – настойчиво повторил водитель. – Могу помочь, но мне знать надо.
– Я журналист, – ляпнул Александр первое, что взбрело в голову. – Вот, слышал, что там девушка нашлась – из леса вышла. Хочу узнать поподробней.
– Чё за газета?
– «Московский комсомолец».
Мужик окинул его оценивающим взглядом.
– Удостоверение показать? – спросил Александр, на всякий случай приготовившись провести небольшой сеанс внушения.
– Да ладно, бляха-муха, не надо… – буркнул шофер. – Петр я.
– Александр.
– Ты это… в общем, нехорошее место там. И людишки такие же. Не знаю, чё ты про них сочинять собрался… У нас тут тоже нашлась одна такая, нудистка, бляха-муха… А в Заянье из лесу аж две вышли… Может, про них напишешь?
Светлов покачал головой:
– Нет, мне в Беленькую надо.
Пропитое лицо водителя отразило напряженную работу мысли. Наконец он пришел к решению:
– Ну, ежли хочешь, завтра утром я отвезу, выходной у меня… Заодно и заброшу кой-чего знакомой одной. Только это… того, ну…
– Я заплачу, не беспокойтесь.
– Стольник. По рукам?
– Ладно, – кивнул Александр.
Билет от Плюссы до Щелиц стоил восемнадцать пятьдесят, плюс дополнительная пятерка. Наценка существенная, но коли уж он будет единственным пассажиром…
– Ночевать есть где?
– Нет.
– К себе не могу, – быстро сказал Петр. – Баба моя – зверь. Живьём сожрёт – даже костей не высрет!
Он радостно загыгыкал собственной дебиловатой шутке. Светлов выдавил бледное подобие улыбки. Отсмеявшись, Петр предложил:
– Пошли, знаю тут одну… Приторговывает она – работы нет, кормиться чем-то надо… В общем, заплатишь – пустит заночевать. Я завтра по утряни заеду. Не проспи.
– Проснусь… Ваш ПАЗик мертвого разбудит.
– Не… На мотоцикле моем поедем…
Светлов изумился. Шофер рейсового автобуса не воспользуется казенной машиной, чтобы немного подкалымить? Чудеса… И вообще – почему, коли уж у Петра выходной, ПАЗик остался в Щелицах, а не попал в руки сменщика?
Петр не стал темнить в ответ на прямо поставленный вопрос:
– Так мой же это драндулет, бляха-муха, не казенный… По договору подрабатываю. Тутошнему автобусному начальству бензин жечь накладно для пары пассажиров-то… А я заодно грузы кой-какие подбрасываю, – не за так, понятно, на хлебушек хватает…
«И на водочку…» – мысленно продолжил Светлов. Набухшие кровеносные сосуды на лице Петра сомнений в его наклонностях не оставляли. Оставалось лишь надеяться, что сегодня вечером пресловутые наклонности проявятся не в полной мере.
– Ехать долго?
– Сорок верст. Но дорога… чё говорить, сам поглядишь. Часа два, не меньше.
Они подошли к неприметному дому. Петр стукнул в окно. Где-то в глубине двора тут же загавкала собака.
– Погодь… Псина у нее, бляха-муха, стервозная.